Тебе, Победа!
Шрифт:
Они спустились на пол-яруса ниже и вышли в неширокий, слабо освещенный пустой коридор.
– Я вам говорил, что весь Космопорт истыкан служебными тоннелями? Там годами никого не бывает. Такие места везде есть, только надо знать, как их найти. Вот смотрите, видите воздуховод? Куда он идет?
Реми присмотрелся к решетчатым прорезям в потолочной панели и показал рукой:
– Вот так.
– Вниз, да? Значит, внизу надо искать воздухозаборник и служебные помещения. Мы в самом нижнем ярусе сектора, значит, под нами подсекторные пустоты, потом броня, соединительные балки и броня следующего
Он свернул на служебную лестницу.
– Куда же вниз-то?
– удивилась Клю.
Йон улыбнулся, наклонился и подсунул руку под нижнюю ступеньку упирающейся в пол лестницы. Что-то лязгнуло, и Лорд легко поднял крышку люка, закрывающую путь вниз. В полутьму уходила стальная вертикальная лесенка.
– Вот сюда.
Они спустились в небольшой то ли холл, то ли тамбур, совсем не по-космопортовски выглядящий - стены были не зеленовато-желтые, а черные с голубым. Мягкий пористый пол, неяркие светопанели, две двери - одна огромная, массивная, с кодовым замком и здоровенным уплотнительным колесом в центре, другая - обычная, пластиковая, с ручкой.
– Большую не открывайте, - сказал Йон.
– За ней - отработанный воздух и очень холодно. Здесь - санузел для техперсонала. Вода там нормальная, чистая. Здесь я вас оставлю. Мне предстоит отправиться в Западные жилые сектора, в полутора тысячах километров отсюда, а с вами без цивильной одежды и без денег я передвигаться не решусь. Я поеду домой, добуду деньги, документы для себя и, может быть, для вас. Привезу одежду и какие-нибудь вещи для путешествия. А вы отдохните. Я думаю, вы устали больше меня, для вас ведь тут все чужое. Люк наверху можно заклинить ножами, которые Реми у чаннаго отобрал. Ложитесь и спите. Вы - разведчики хорошие, проголодаетесь - сможете выбраться в столовую, хлеба стырить, заедите хлеб этими вашими рационами - вот и сыты. Сейчас девятнадцать часов. Если я не вернусь ровно через двое суток...
– А как мы время узнаем?
– перебила Клю.
Вместо ответа Йон откинул панельку возле большой двери. Открылся небольшой дисплей, который тут же мигнул и засветился. Появились строчки какой-то технической диагностики, над которыми мигала дата и время.
– Поняла, - успокоилась Клю.
– Так вот, ровно через двое суток, если я не вернусь - значит, все. Судьба. Можете выходить. Мой совет - попытайтесь присоединиться к хиппи. Знаете, как их отличить? Они вам смогут немного помочь. Но двое суток, пожалуйста, прождите здесь.
Реми и Клю переглянулись.
– Хорошо, Йон, - дрогнувшим голосом сказала девочка.
– Мы понимаем, ты прав. Мы подождем. Иди.
Она сделала скользящий шажок вперед, быстро чмокнула Йона в небритую щеку и тут же отступила, почему-то застеснявшись и покраснев.
– Возвращайтесь, Йон, - сказал Реми.
– Без вас мы пропадем. Возьмите рационов на дорогу.
Йон еще что-то хотел сказать, но тут в носу у него защипало. Он быстро пожал руку Реми, поцеловал руку Клю - совсем как тогда, у посадочной площадки, среди луж - и бросился вверх по лестнице.
– Я буду стучаться вот так, - крикнул он сверху и ладонями отхлопал ритм.
– Запомнили? Заклиньте двери, прямо сейчас! Пока!
И
Реми вытащил из контейнера ножи, отобранные у чаннаго, поднялся вверх и аккуратно заклинил люк. Когда он спустился, Клю уже лежала на мягком покрытии пола под лестницей.
– Ложись, - сумрачно сказала она снизу. Ложись, отдохни. Лучше не думать о нем, и не говорить, ладно? Ему должно повезти. Просто должно. Ложись, братик. Давай спать.
Что в Космопорте хорошо - это освещение. Даже когда свет яркий, он не режет глаза и не утомляет зрение. Здесь же, под лестницей, свет был совсем тусклым - И Реми, и Клю только закрыли глаза, как сразу заснули.
Во сне Клю видела Йона таким, каким он вылез из торпеды тем невероятно далеким мартовским утром. Только себя и Йона, больше никого.
* * *
Бывает, конечно, что небритые мужики с грязными руками, криво выстриженной головой и в спецовке ездят на магистральных экспрессах, но бывает крайне редко. Так рассудил Йон. Бывает также, что таким мужикам удается влезть в экспресс зайцем, но - еще реже. Следовательно, еще до дома нужны были деньги. Немного. Хотя бы тридцать марок.
Поднявшись в гараж, Йон первым делом подобрал какую-то замасленную тряпку и повязал голову, чтобы прикрыть обкромсанные волосы (а то на него даже в рабочей столовой косились). Несколько раз сунув руку в кабины заведенных, но пустующих грузовиков, чьи водители заскочили в столовую перехватить горохового супчика и сосисок с капустой, Йон обзавелся монтировкой, разводным ключом, очень натурально вымазал руки маслом и, наконец, вытащил из бардачка у одного растяпы чрезвычайно полезную вещь - универсальный ключ. Раньше ему видеть такие приходилось - работники ремонтных служб с ними ходят. Такая штуковина в форме куриной лапы открывает замок любого служебного помещения в Космопорте, кроме, разумеется, секретных. Больше того, именно такими ключами открываются кассы рейсовых автобусов, монетные ящики телефонов-автоматов и станций метро.
Ключ Йон сунул в карман, монтировку - за пояс и пошел, помахивая разводным ключом и посвистывая. Нашел лифт, вошел в него вместе с каким-то воздушником в голубом комбинезоне и вместе с ним поехал вверх.
– Дядя, где тут у вас механики сидят?
– обратился он к попутчику. Тот, мужичок невысокий, уже в годах, с давней армейской татуировкой на руке, шмыгнул носом:
– Это по транспортерам, что ли?
– Ну да.
– А вот как я выйду, а ты дуй до следующего уровня. Там пойдешь прямо, увидишь наше хозяйство, воздушное, направо там будет как раз кольцо транспортера, который до метро. Под кольцом у ваших бытовка и есть. Там у вас что, поломка какая?
– Да не, напарник мой туда пошел, а я в столовой с ним разминулся.
– С Семнадцатого, что ли?
– Ага.
– Что такое Семнадцатый, Йон, конечно, не знал, но какое это имело значение? Главное было - мимикрировать под собеседника, и Йон мимикрировал изо всех сил - даже заговорил с тем же (впрочем, хорошо ему знакомым) русско-немецким акцентом, свойственным космопортовскому рабочему люду.
– Пятаков у вас еще работает?
– продолжал расспрашивать его воздушник.
– Это который?