Тебе принадлежу
Шрифт:
—Можно? – спрашиваю, прикусывая губу, тянусь к нему и забираю из его рук кусочек латекса, он не сопротивляется, лишь смотрит на меня и учащенно дышит. Дрожащими от волнения руками раскатываю презерватив по внушительной длине и обхватив рукой массивный орган, провожу рукой от головки до основания, чем заставляю Макса со свистом втянуть воздух. Мне нравится видеть его таким, когда все его мышцы напряжены на до предела, ладони сжаты в кулаки, а взгляд обещает мне все кары небесные.
— Давай ты потом поиграешь? – просит срывающимся голосов и отводит мою руку в сторону. Толкает меня обратно на подушку и нависает сверху, устроившись между моих ног. — Обхвати мои бедра ногами, — приказывает он, осторожно проникая в меня и я
—Прости, — шепчет он, замерев и явно сдерживаясь из последних сил. — Сильно больно? Хочешь на этом закончим, - произносит, сквозь стиснутые зуба, а я начинаю улыбаться, судя по его виду, остановиться ему будет стоить большого труда.
Обхватываю его лицо ладошками, целую и произношу:
— Мне не больно, совсем, продолжай.
Он какое-то время недоверчиво сверлит меня взглядом, пока мне не надоедает его осторожность и я не начинаю двигать бедрами, насаживаясь на его каменный орган и сжимая его изнутри. Он сдается спустя примерно тридцать секунд вот такой импровизации и начинает медленно двигаться, растягивая меня под себя, а меня уносит куда-то далеко от новых, доселе неизведанных ощущений. Макс двигается медленно, нежно, даже трепетно, ни на секунду, не прекращая меня целовать и шептать какие-то совершенно несвойственные ему глупости. Полностью привыкнув к новым ощущениям, начинаю двигаться на встречу его толчкам, желая большего, намного большего, чем он дает мне сейчас.
— Сильнее, пожалуйста, еще, — шепчу бессвязно, и его выдержка наконец-то летит к чертям. Грязно выругавшись и добавив что-то о несносной девчонке, он отрывается от моих губ, приподнимается на колени, подхватывает меня за ягодицы и со сдавленным рыком, начинает насаживать меня на себя, толкая сильнее, глубже, двигаясь во мне с какой-то запредельной скоростью.
—Да, Боже, Господи, только не останавливайся, — умоляю, извиваясь на кровати, как уж на сковородке, никогда ничего подобного не испытывала, все вокруг перестало существовать, есть только он, его отрывистые движения, тяжелое дыхание и срывающиеся с губ ругательства. В какой-то момент чувствую давление на клиторе и меня простреливает вырвавшееся наружу удовольствие. Кажется, я кричу в какой-то совершенно невероятной, неописуемой агонии, выкрикиваю его имя, умоляя продолжать, разрываюсь на атомы и краем сознания понимаю, что Макс приходит к финишу практически одновременно со мной, с рыком изливаясь в презерватив.
—Ты невероятная, — ласково произносит он сквозь сбившееся дыхание и осторожно выходит из меня, возвращая меня в реальность. Открываю глаза и натыкаюсь на его озабоченный взгляд, в котором почему-то мелькает чувство вины. Смотрит куда-то вниз и проследив за его взглядом, я натыкаюсь на алое пятно и капельки крови на презервативе.
—Ты же понимаешь, что это нормально? – улыбаюсь я.
—Мне нужно было быть сдержаннее, — отвечает Макс и качает головой.
Больше не хочу ничего слушать и видеть его таким не хочу, обхватываю его шею руками и тяну на себя, не переставая улыбаться.
— Все было прекрасно, — шепчу и пока он снова не начал винить себя, притягиваю его ближе и целую.
Глава 18
Катя
—Ты еще и готовишь? – улыбаюсь, проходя в кухню. Макс стоит у плиты и колдует над сковородой. Обычно он вообще не завтракает, уходит еще до того, как я просыпаюсь, а ужин заказывает, если я ничего не приготовлю. Даже пробовал запретить мне готовить, объясняя это тем, что приготовлением еды могут заняться другие и мне незачем стоять у плиты. Видно, приготовленный мной завтрак все-таки отпечатался в его голове.
—Только не говори никому, — улыбается, когда подхожу ближе, поворачивается и притягивает меня к себе. И столько трепета в этом жесте, столько нежности во взгляде, что я, не удержавшись, встаю на носочки и снова его целую. — Малыш, на сегодня с тебя достаточно, — шепчет он и подмигивает, чуть отстранившись. Вздыхаю громко, даже не стараясь скрыть свое разочарование, безумие какое-то, ненормальное притяжение, необъяснимое.
После завтрака собираю со стола грязную посуду и к тому времени, как успеваю ее помыть, Макс уже возвращается в кухню полностью одетый. Грустно как-то становится, возможно, сейчас он уйдет и снова пропадет на несколько дней. Обнимаю себя руками, понуро сутуля плечи. Понимаю, что глупо, но так не хочется больше засыпать без него в пустой потели, на его подушке, хранящей самый неповторимый запах.
— Ты чего? – взволновано спрашивает Макс, буквально подскочив ко мне.
—Ничего, — краснею и хочется себя стукнуть за то, что заставляю его переживать из-за собственной глупости, но так приятно находиться в его объятьях, чувствовать его тепло и растворяться в нем. — Просто, без тебя так пусто, — произношу и утыкаюсь носом в его пиджак.
— Малышка, — шепчет он, зарываясь пятерней в мои волосы и прижимает сильнее, — ты ведь знаешь, что это вынужденная мера, то, чем я занимаюсь…
—Тсс, — касаюсь указательным пальцем его губ, — я все понимаю, просто скучаю, — говорю и тянусь к его губам. Конечно, мне не нужно ничего объяснять, я выросла в этом мире, мире криминала и больших денег. Пусть большая часть бизнеса его отца и стала легальной, но бандитский мир никогда не останется за спиной, да и не нужно это никому. В городе царит порядок, он процветает пусть и под началом криминального авторитета, а теперь его сына.
—Мне пора, Кать, я постараюсь не задерживаться, — произносит тихо, будто оправдывается. — Ты в универ не опоздаешь? – спрашивает уже веселее.
—Нет, — качаю головой, — мне сегодня к третье паре.
Время в университете проходит незаметно. Бросаю периодически взгляд на Юльку, сегодня она выглядит иначе. Грустная, рассеянная, на голове как-то непонятный пучок, больше напоминающий птичье гнездо, нежели всегда ухоженные, идеально уложенные волосы подруги. А от сегодняшнего выбора ее одежды мне и вовсе хочется выколоть себе глаза. Какая-то мешковатая футболка, с огромным и до ужаса безвкусным, белым черепом, тянущемся от груди к животу, такие же мешковатые и ко всему потертые джинсы, а самое главное – кеды! Кеды мать их! Да она родилась на каблуках и выглядеть вот так, себе никогда не позволяла!
—У тебя все нормально? – спрашиваю, когда пары заканчиваются. Не нравится мне этот метаморфоз, такие изменения во внешности, да и всего за один день, ничего хорошего не предвещают.
—Нормально, — отмахивается Юлька, с явным раздражением в голосе.
—Юль, ну я же вижу…
—Кать, отстань, а, — рявкает она, — со мной все хорошо, — добавляет и я врастаю в пол, когда из ее глаз начинают катиться слезы. И она еще пытается убедить меня в том, что ничего не происходит?
—Рассказывай, - говорю, схватив ее за локоть, тащу в угол, чтобы не мешать проходящему мимо нас потоку студентов. — Я жду, — напоминаю о себе, когда не слышу ответа.
— Дима, — тихо произносит она и закрыв лицо ладонями, начинает рыдать. А я встаю, как вкопанная, понимая, что слезы эти крокодильи не на пустом месте возникли.
—Юль, ну ты чего? — успокаиваю подругу, обняв ее за плечи. — Ты его с девкой очередной что ли увидела? – знаю, что не стала бы она от этого убиваться, раньше же не убивалась, но другого объяснения не вижу.
— Она меня шлюхой назвал, — сквозь рыдания, признается подруга. Стою, как вкопанная и своим ушам поверить не могу.