Течет река Лета
Шрифт:
Гражданский певец был неприступен и мужествен, хотя и уделял своей особенной прическе не меньше времени, чем Иван Николаевич щеголеватым сапожкам.
Появление гражданского певца на любом концерте в те годы обыкновенно предупреждал музыкант оркестра, который тут же устремлялся к конферансье, шептал ему что-то на ухо, и ближнее закулисье сразу догадывалось о том, что Певец на подходе и концерт остановится минут на сорок, пока тот не споет все свои песни. Надо ли добавлять, что проход на сцену в мгновение ока оказывался свободным?
Народный
В день, когда Иван Николаевич поссорился с И… (впрочем, довольно будет сейчас сказать — с коллегою), первый стоял в преддверии сцены, только что сплюнув последнюю ноту своей рулады, и вот-вот должен был выйти к зрителям. Конферансье уже перечислял его почетные звания и военные награды, как за кулисами вдруг лопнуло грозовое облачко, обернувшись гонцом от гражданского Певца. Гонец замахал руками конферансье, и тот молниеносно превратил свой пригласительный жест в обреченный: развел руки и объявил публике, что ее ждет встреча не с Просто Народным, а с Гражданским, и оттого еще Более Народным певцом. Рассказывали, что тут же, у порога сцены, Суржиков успел сказать своему обидчику все, что в эту минуту подумал о нем. Возможно, что слово «жид» даже и прозвучало.
Собравшееся вскоре Партийное бюро чуть не лишило или наверняка лишило Ивана Николаевича партийного статуса. Редакторы больших концертов, не решались сводить на одной площадке рассорившихся певцов и все чаще делали выбор в пользу певца гражданского.
Суржиков стал чахнуть на глазах.
Говорят, что когда о Иване Николаевиче хватились делать фильм, записи на Центральном телевидении, странным образом оказались размагничены. Память об артисте, как и пленки, осталась стертой.
Вероника Александровна, о которой я уже писал в своих записках, ушла из жизни, тоже буквально не оставив ничего из себя: она заживо сгорела в своей квартире. Младшую ее дочку, Лизочку, когда-то часто связывали с Андреем Никишиным общей молвой. Но тут уж я свидетель: поводов для этого не было.
Может быть, отчасти похожа на правду другая байка. Что Андрей всякий раз позволял выступить в концерте любому члену суржиковского семейства, — даже когда заказчики просили одного только Ивана Николаевича, — будучи просто не в силах противостоять напору Вероники Александровны, внезапно появлявшейся на служебном входе вместе со своими прелестными дочками, и, конечно, закрывал глаза, когда они по очереди заполняли рапортичку.
В мировой сети я нашел некролог из «Независимой газеты» за 2000 год:
«На 72-м году жизни скончался известный исполнитель русских народных песен народный артист России Иван Суржиков. Несмотря на тяжелую неизлечимую болезнь, он не покидал сцену до конца 1999 года. Во время войны на 14-летнего сына полка, исполнявшего русскую народную песню, обратил внимание маршал Рокоссовский. Встреча с полководцем и определила дальнейшую судьбу мальчика. Иван Суржиков объездил с концертами всю страну, много выступал за рубежом, и, наверное, не было зала, который не подхватывал хором его фирменную "Калинку". Дочери певца — Екатерина и Елизавета —
Сейчас, по прошествии времени, удивительной представляется еще одна информация в Сети, цитата из эстрадной энциклопедии:
«С конца 80-х семья (Суржиковых — Е.Ш.) по контракту работала в Германии, где С. подготовил цикл русских ямщицких песен. В 1996 вернулся в Россию».
Видно, что недаром Иван Николаевич будучи мальчишкой воевал с фашистами — чтобы на склоне лет, представляя победившую страну, приехать в побежденную страну и исполнять там ямщицкие песни совсем не в образе победителя.
Котельники (2)
7 октября 2007 года
Ян резко похудел. До начала концерта не показывался из гримерки. Потом весь вечер провел на сцене, находя для своих гостей слова, которые ему важно было сказать именно в этот раз — словно примиряясь со всеми, и при этом все равно не упуская случая затеять перепалку в своем фирменном стиле, перебивая и наступая на каждого следующего гостя все слабее, говоря все глуше и глуше.
< image l:href="#" />История с Суржиковым бледной копией повторилась позавчера, в отсутствие Ивана Николаевича, уже со мной — спустя столько лет в каком-то вялом и не задевшем меня виде. Гражданский певец, все эти годы не сдававший позиций, за исключением того страшного года, который мог сделаться для него роковым, был и на этот раз среди тех, кто выстроился к юбиляру с букетами. Он, как всегда, нарушил очередь, и вышел на сцену вслед за Лионом Измайловым, за которым в программке значился я. Валечка Апостолова, вечный помреж в Театре эстрады, предложила по громкой связи, чтобы я потерпел, и даже шутила, несмотря на широкую трансляцию во всех гримерках: «Фимочка, я знаю, вы подождёте. Вы — добрый».
Мне было некуда спешить. Наташа Жеромская, администратор Карцева, попросила подбросить своего артиста до метро, потому что тот оставил машину где-то в Кузьминках. Мы с Толиком решили, что никаким метро он не поедет — мы доставим его до самых Кузьминок.
Гражданский певец застрял на сцене на недобрых полчаса, исполнив целый блок еврейских песен и, кажется, нарочно испытывая терпение актеров и зрителей, настроившихся на веселый, живой концерт. Впрочем, в легкой атмосфере капустника этот затянувшийся аттракцион тоже прошел с успехом; я зашел поглубже в карман сцены, чтобы избежать прямой встречи с откланявшимся певцом и выбрался оттуда, только когда Ян после грустного номера про «Сон о казни артиста» пригласил меня на сцену.
У Яна хватило сил, чтобы опять устроить перебранку. Он не дал мне сказать ни слова. Сразу отчитал меня за букет, с которого предательски упало несколько листочков. Я, защищаясь, рассказал про свой недавний диалог с ним по телефону.
— Он мне сказал: Фимка, делай на концерте что хочешь. Я представлю тебя, уйду, не буду мешать. А ты мне дорогой подарок принесешь?
— Я выйду на сцену с цветами.
— Все. До свидания. Можешь не приходить.