Телеграмма с неба
Шрифт:
Крошка. Ты еще позабыл добавить: а теперь я зря трачу время, сидя на крыше с Нэтом, то есть с Увальнем Великим.
Нэт. Луны нет, звезд нет, тихой музыки нет…
Крошка. Нежная любовь под пение антенн, ухажор потный, а кругом липкий деготь. (Передразнивает.) «Жарко сегодня, а?»
Нэт. А ты – что надо, крошка.
Крошка (передразнивает). «А ты – что надо, крошка».
Нэт. Ну ладно. Скажи для разнообразия что-нибудь хорошее.
Крошка. Хорошее? (Смеется.) А знаешь – нечего, а то бы сказала.
Нэт. Ладно. Отвечай просто: «да» или «нет». Я не первый красавец на свете, но и не последний урод. Так?
Крошка. Так.
Нэт. Ты и сама – не подарок. Тебя «кадиллаки» у дверей не дожидаются. Разве что какой-нибудь старый «бьюик». Так?
Крошка. Так. Не подарок. Признаюсь.
Нэт. Кто мы с тобой? Рожденные между мировыми войнами. Я получаю деньги в УПСРОНе, [1] а ты работаешь продавщицей в отделе дешевых товаров. Небо черное, а будущее и того чернее. Мы живем в сумасшедшем мире, и вокруг нас воют остервенелые волки.
1
УПСРОН– Управление промышленно-строительными работами общественного назначения – организация, пытающаяся бороться с безработицей.
Крошка. Ты чем занимался? Учил наизусть газетные передовые?
Нэт. Я это по радио слышал – выступал какой-то поэт. А может, политический деятель. Не знаю.
Крошка. Ну…
Нэт. Ну, так зачем таким, как мы, жить самим по себе? Уплатим два дуба, пробубнят над нами какую-то белиберду, и после этого мы будем иметь законное право не сидеть на крыше, не околачиваться по паркам да парадным, а уединиться в своей комнате. Потому что любовь.
Крошка. Минуточку. Как это – ни с того ни с сего и вдруг любовь?
Нэт. Ну ладно. Нет любви. Но что-то есть. Полгода мы встречаемся – значит, что-то есть? Или это с твоей стороны расчет? Хо-хо!
Крошка. Хо-хо! (Серьезно). Нэт, да не хочешь ты жениться. Ты женитьбы как огня боишься.
Нэт. А тебе-то что, боюсь я или нет?
Крошка. Ну, а я боюсь. А ведь я вдвое тебя сильнее, так что могу представить, как ты-то боишься.
Нэт. Да чего тут бояться?
Крошка. Попробуй, найди слова и объясни, а я не могу. Но я знаю, что есть УПСРОН, и отделы дешевых товаров, и десять миллионов безработных, и война… И так все время… А ты такой кроткий, добродушный. А в наше время, чтобы чего-то добиться, надо быть жестким, напористым. Слова ничего не стоят. Ну ладно, увалень. Как говорят великосветские дамы, я принимаю ваше предложение. Ну и как, распирает тебя от счастья?
Нэт. Еще как. Ух и мастерица же ты тоску нагонять.
Крошка. Переживешь.
Нэт. И даже сейчас ты ничего хорошего мне не скажешь?
Крошка. Да что именно? Ты скажи, что нужно, я и скажу.
Нэт. Сдаюсь.
Крошка. Ах, не надо сдаваться.
Нэт. Крошка!
Крошка. Ну, чего?
Нэт. Ну, хоть скажи, что, по-твоему, все будет хорошо.
Крошка (смеется, потом передразнивает его). По-моему, все будет хорошо, увалень. (Посмеивается.)
Смеются оба, все громче и веселее. Слышится «Свадебный марш», первые четыре ноты – медленно, затем темп все возрастает и музыка резко обрывается.
Голос. Два доллара, пожалуйста.
Крошка. Раз, два, и готово, и стояли мы под дождем у здания суда – женатые. Нэт глупо ухмылялся, я, наверное, – тоже, и потом пошли мы отметить это дело мороженым, а там и оглянуться не успели, как утро кончилось и пора было возвращаться на работу. Нэт поехал метро, я – на трамвае, приезжаю в магазин, а старая грымза М. Н. и говорит: «Где тебя все утро черт носил?» А я говорю: «У меня тетя померла», а он: «Врешь» – и вычел у меня плату за полдня, но мне было неохота сердиться. У Нэта, кроме жалованья, ни цента не было, да еще он отдавал своей матери по меньшей мере два доллара в неделю… Ну, мы все рассчитали и примерно в три недели устроились: и жилье нашли, и почти всю мебель достали, и только-только начали привыкать друг к другу и к тому, что мы женаты. Помню, дело было в понедельник, мы шли домой из кино…
Нэт. Слушай, крошка. Надо кое о чем поговорить. Давай обойдем вокруг квартала.
Крошка. А дома нельзя, Нэт? Если это насчет денег, то извини.
Нэт. Нет-нет. С деньгами все в порядке.
Крошка. Ты не заболел?
Нэт. Нет, ничего такого…
Крошка. Так что же? Ума не приложу.
Нэт. Я пытаюсь тебе сказать.
Крошка. Так говори, да пояснее.
Нэт. Так вот. Тебе надо сейчас же бросить работу.
Крошка. Что!
Нэт. Тебе надо бросить работу, потому что мы сейчас нарушаем закон и обманываем правительство.
Крошка. Это кто говорит?
Нэт. Закон.
Крошка. Какой закон?
Нэт. Закон об УПСРОНе. Ты не имеешь права получать деньги, если я работаю в УПСРОНе.
Крошка. А зачем же мне тогда работать – для здоровья, что ли!
Нэт. Тебе вообще не положено работать.
Крошка. И что же, этот самый закон считает, что мы на одно твое жалованье проживем?
Нэт. Закон вообще ничего не считает. Закон говорит, что нужно делать, а как именно – его не касается.
Крошка. Вот как? Тогда уходи из УПСРОНа и найди работу где-нибудь еще.
Нэт. Стал бы я работать в УПСРОНе, если бы мог найти работу где-нибудь еще!
Крошка. Знаю, Нэт, знаю, но так нельзя.
Нэт. Слушай, крошка. Меня на этой неделе проверяли. Ничего не поделаешь. Или ты будешь работать, или я. А я не могу врать, не могу вилять. Так-то. Ты ведь обернешься, крошка, правда? Ты ведь у меня умница… Да притом и работа у тебя такая паршивая, что избавиться от нее стоит двенадцати долларов в неделю, правда ведь, ха-ха!
Крошка. Ха-ха.
Нэт. Знаешь что? У меня осталось двадцать шесть центов. Я тебя угощу содовой за три цента.
Крошка. Прибереги к рождеству. Ну, пошли. Мне надо многое прикинуть.
Нэт. Опять прикинуть?
Крошка. Опять и опять и опять.
Нэт. Мне очень жаль, крошка.
Крошка. И мне тоже. Нам обоим очень жаль. Всем очень жаль. Но жалостью не пообедаешь. Желудок ее не варит.
Музыка. Шумы улицы, крики торговцев.
Продавец фруктов. Доброе утро, сударыня… Что сегодня прикажете? Апельсины, яблоки, груши, сливы, помидоры, картошка, – что прикажете?
Крошка. Почем бананы?