Телевидение
Шрифт:
— Большой бизнес?
Аркадий Аркадьич задумался.
— Бизнес, — шепотом подсказал ему Володя.
— Ну.., и большой бизнес тоже, — уклончиво произнес мэтр.
— Нет, ну это сложно, Аркадий Аркадьевич, — сказал Гуровин. — Из сферы высокой политики?
— И из этой сферы, — кивнул Харламов.
— Мужчина? — деловито спросил Крахмальников.
— Да.
— Член правительства? Харламов покосился на дверь:
— Только это между нами.
— Добрый день, — вошел в кабинет Крахмальников, но, увидев Харламова, замер на пороге. — Извините, не помешаю?
— Что вы, что вы! Мы уже все обговорили и уже уходим — на репетицию
Раскланиваясь и расшаркиваясь, Гуровин проводил гостей до лифта и вернулся в кабинет.
— Маникюр при гангрене, — сказал он брезгливо, кивнув на дверь, за которой только что скрылся Харламов. И чуть не споткнулся.
Крахмальников сидел в его кресле.
Москва
— Хочешь пива? — спросила Алла, залезая в сумку и доставая пивную банку.
Долгова отказалась:
— Нет, у меня сегодня встреча, не могу. Алла поставила банку на стол:
— Тогда давай кофе.
Она поставила чайник, вынула растворимый “Нескафе”, сахар, чашки-ложки.
— Да, дела фиговые, — сказала Ирина. — Уйти, что ли, к чертовой матери?
— И не раздумывай. “Дайвер” все равно закроют, вот увидишь. А не закроют, в чем я сильно сомневаюсь, так всех порядочных повыгоняют, говно какое-нибудь наберут.
— А ты остаешься?
— Я? — изумилась Алла. — Ты что? Я б и сегодня не вышла, если б меня эта стерва Загребельная не углядела.
— Так почему вы с ней сцепились-то?
— А потому и сцепились. Я шмотки свои подружке везла. У нее на рынке палатка… Мне деньги нужны, чтоб уехать.
— Да что ты голову морочишь? Куда уехать? Из-за мужа?
Алла глубоко вздохнула:
— Нет, Ир, не из-за мужа…
Долгова поставила на стол пустую чашку:
— А из-за кого?
Алла внимательно посмотрела на подругу. Рассказать ей про Крахмальникова? Про то, как однажды вечером они заперлись в его кабинете и сошли с ума? Как потом она поняла, что проваливается в страшную пропасть постоянной лжи. Ложь всюду и везде. Она разрывает ее изнутри, словно лиса, которую спрятал за пазуху мальчик-спартанец и которая выела ему кишки, а он не мог подать виду, потому что все на него смотрели. И вот сегодня, когда муж пропал, когда Крахмальников решил уйти от жены, когда все складывается к ее, Аллы, пользе, она поняла, что ничего не выйдет. Слишком все завязалось в тугой узел. И не где-то вовне, а в ней самой.
— Это я, — помотала головой Алла. — Я сама во всем виновата.
* * *
До недавнего времени Володька, муж Аллы Макаровой, работал заместителем директора в представительстве крупной немецкой фирмы и очень хорошо зарабатывал. Но после известных событий с обвалом рубля немцы, не желая нести убытки, свернули бизнес и укатили в Германию. Вовка потерял работу. Некоторое время он скрывал это обстоятельство от домашних. Каждое утро одетый с иголочки, благоухающий французским парфюмом, он выходил из дому, садился в машину и уезжал. Катался по городу. Периодически звонил жене по мобильному, докладывал, что все в порядке, и сообщал, что на работе его в ближайшие три-четыре часа не будет: деловая встреча. Алла ничего не подозревала. Так прошел почти весь сентябрь. Деньги у Володьки кончались. Работы он не находил. Семью кормить нужно. И однажды он придумал поправить свое финансовое состояние в казино.
Володька и сам не подозревал, что он такой
Через две недели приятель потребовал вернуть долг, оказывается, деньги эти были не его, а какого-то крутого дружка. Володька попросил отсрочки на три дня. Через три дня приятель позвонил снова. Вовка договорился с ним встретиться через неделю. Короче, он скрывался от кредитора чуть ли не до Нового года, потом нос к носу столкнулся у подъезда с ним и тем самым бандитского вида типом, которому принадлежали проигранные восемь с половиной штук. Дружок “включил счетчик”.
В тот день муж вернулся домой запуганный, несчастный, как побитая собака. Алла его прижала к стенке, и он все ей рассказал.
Конечно, она и скандалила, и плакала, мало того что Вовка остался без работы, так еще и проиграл столько! Ее зарплаты хватало только на прокорм, а у них, между прочим, двое детей! Но плачь не плачь, а что-то нужно делать. И Алла придумала.
Ей не раз говорили, что умные люди на телевидении как сыр в масле катаются. Пользуются камерой вне графика, снимают рекламные ролики, получают бабки и делят их между своими, а Гуровину говорят, что клиенты принесли готовый ролик и оплатили только экранное время. А что мешает Алле? Свои клиенты у нее есть. Сценарии она пишет сама. С режиссером договориться можно: у него маленький ребенок, деньги нужны позарез, оператору тоже. Актеры… Какое их дело, что это за заказ — левый или правый. Короче, Алла решилась и с энтузиазмом взялась за дело.
Скоро половина Володькиного долга вместе с процентами была выплачена. В ближайшем времени Алла рассчитывала вообще избавиться от долгов и даже строила планы купить новую машину. И купила бы вожделенную “девятку”, но как-то раз ее вызвал на ковер Гуровин и подробно перечислил, какие суммы, когда и на ком Алла заработала.
— Знаешь, что за это бывает? — спросил Яков Иванович, сверля Макарову своими маленькими черными глазками.
Алла молчала.
— Мы, конечно, не бандиты, но наказать можем очень жестоко. Впрочем, — тут он поднялся, обошел стол и приблизился к Алле, — я думаю, что тебя на это что-то толкнуло. Так?
— Да, — тихо ответила она и опустила голову. Яков Иванович взял стул, сел рядом, тронул Аллу за руку:
— Расскажи мне, что случилось. Может, я смогу тебе чем-нибудь помочь?
И Алла рассказала ему все. Про “счетчик”, про ночные звонки, про то, как боится выпускать на улицу детей.
Гуровин слушал, не перебивая. В глазах его светилось сочувствие. Когда Макарова закончила свое грустное повествование, он немного помолчал, а потом сказал:
— Хорошо. Я тебе помогу. Но, наверное, не стоит объяснять, что и мне придется тебя кое о чем попросить…
— О чем угодно! — воскликнула тогда Алла.
— Ладно, Ал, не кручинься. — Ирина встала. Она не умела утешать. Ей бы со своими проблемами разобраться. Мухин этот несчастный… — Пойду я.
— Возьми пиво — вкусное, мексиканское. И Алла протянула Долговой банку.
Екатеринбург
Алик Тичер улетел еще вчера. Значит, сегодня он уже сделает все дела. Ну в крайнем случае — завтра. Впрочем, там уже до него нужные люди подсуетились, ему надо будет лишь пенки снять.