Телохранитель
Шрифт:
— Нет, ничего нового. Кроме, может…
Я на секунду задумалась, не рассказать ли Монике про Давида, но решила промолчать. Пожалуй, ей не стоило знать, что по моим следам идет Интерпол. Моника принялась рассуждать про различные травы и пряности, ее голос звучал ровно и успокаивал лучше, чем алкоголь. Я словно перенеслась в «Чез Моник», когда после закрытия ресторана грязная посуда и скатерти были убраны, зал из общественного места превращался в уютный дом. Моника тогда наливала себе бокал красного вина, я открывала бутылку пива, мы присаживались к столу и болтали обо всем на свете. Счастливые времена, куда уже никогда не вернуться.
В телефоне раздался характерный сигнал, означающий, что кто-то
— Ладно, давай заканчивать, работодатель вызывает.
— Передавай ей привет!
Хелена ждала на линии и, когда я включилась, произнесла напряженным голосом:
— Хилья, ты сейчас занята?
— Нет, свободна.
— Отлично. Я уже позвонила на проходную и предупредила, что ты скоро придешь. Дело в том, что Саара поскользнулась на ступеньках и сломала ногу. А мне обязательно надо закончить эти документы сегодня. Я одолжила секретаря у Оути, но вечером ей нужно ехать забирать детей. Приезжай и проходи прямо в мой кабинет. Бери такси оттуда, где ты сейчас.
Да, я была совершенно свободна, но у меня под мышкой болталась кобура с девятимиллиметровым «глоком». А Хелене совершенно незачем знать, что я просто так в будний день гуляю по городу с оружием. Этого она точно не одобрит.
Я заказала такси и попросила водителя проехать через вокзал. Там сказала подождать и, зайдя внутрь, купила в киоске пару газет. В здании было много народу, люди шумели, суетились, стояли в очередях за билетами, пили кофе в маленьких кафе. Расположенные на нижнем этаже камеры хранения просматривались насквозь. Значит, надо идти в туалет. Мне пришлось заплатить три евро, чтобы, уединившись в кабинке, получить возможность снять кобуру и завернуть ее в газету. Я знала, что, несмотря на запрещающий закон, в кабинках были установлены камеры слежения. По официальной теории, они служили для пресечения продажи или употребления наркотиков, но среди этих стражей порядка хватает просто любителей подсматривать за женщинами с поднятыми юбками. И это они называли своей работой!
Поэтому мне следовало действовать предельно аккуратно, хотя, пожалуй, надо быть полным идиотом, чтобы, наблюдая за мной, не понять, что за предмет я вытаскиваю из-под мышки.
Расплачиваясь за газеты, я разменяла купюру в двадцать евро, так что проблем с мелочью у меня не было. Живя в Нью-Йорке, я твердо усвоила, что в кармане всегда должны быть мелкие деньги. Зона хранения багажа тоже наверняка насквозь просматривается. Меня даже прошиб холодный пот, когда я представила крупные заголовки газет: личный телохранитель депутата парламента застигнута в тот момент, когда прятала оружие в камеру хранения на железнодорожном вокзале Хельсинки. А уж если прибавить к этому мнение полиции о моих лесбийских наклонностях, то получится чудная картина. У меня пересохло во рту и стучало в висках; уложив в ячейку кобуру с пистолетом и патроны, я нервно огляделась. Девятимиллиметровый «глок» был привезен из Штатов легально, но мне стоило немалых сил официально оформить оружие, поскольку такая же модель стояла на вооружении в армии и погранвойсках. В крайнем случае я смогу выхлопотать себе новый пистолет, но мне очень не хотелось расставаться со старым другом, которым на самом деле мне пока доводилось пользоваться лишь для устрашения. Пистолет значил для меня то же самое, что для других привычный мобильный телефон, родной ноутбук или даже собственная лошадь. Вспомнив, как давно не стреляла, я решила отправиться на стрельбище, как только будет свободное время.
Водитель такси стоял, облокотившись о капот, и с видимым удовольствием курил. Просьба отвезти меня к зданию парламента не произвела на него ровно никакого впечатления.
— Да
Расист чистой воды, а не водитель. Нам пришлось немного покрутиться, чтобы подъехать к нужному крылу. Водитель грузил меня, не переставая. К счастью, я настолько выработала в себе умение не реагировать на идиотов, что даже могла бы написать пособие на эту тему.
Я не оставила чаевых, зато попросила чек на весь маршрут, без детализации того, что мы заезжали на вокзал. А на случай, если Хелена удивится размеру счета, я придумала историю, что якобы забыла на кладбище перчатки и вернулась за ними с полдороги.
Хелена ждала меня в вестибюле, у ворот металлоискателя.
— Долго же ты ехала.
— Пробки. А что я должна сделать?
— Отнести на почту письмо. И надо проверить, правильный ли адрес указан на конверте.
— Письмо? Разве вы не пользуетесь электронной почтой?
— Некоторые лучше отправлять в обычном конверте. Пойдем.
В кабинете Хелены царил относительный порядок лишь потому, что ее помощница по хозяйству, а заодно и гений по части выпечки Саара Хирвела периодически прибиралась там. Я поначалу даже удивлялась, сколько бумаги уходит у этой активистки партии защиты природы. Хотя, может, в парламенте вообще не принято считать расходные материалы? Неужели даже публично ратующий за экономию председатель не может призвать депутатов к порядку в этом деле?
Хелена сидела за компьютером, отвечала на электронные сообщения и готовилась к вечернему диспуту на первом канале. Во время пребывания в прямом эфире ей точно ничего не будет угрожать, а значит, я спокойно могу съездить на вокзал и забрать пистолет.
Вскоре Хелена попросила меня спуститься и отнести несколько писем вахтеру. Я не сразу нашла нужного человека. По дороге меня несколько раз останавливала охрана и проверяла пропуск. И я еще раз убедилась в том, что в здании парламента моя подопечная в безопасности.
— Вы по поручению депутата Лехмусвуо? — спросил вахтер. — Ей письмо. Распишитесь в получении, пожалуйста.
Я уставилась на конверт, не в силах поверить глазам. Письмо было доставлено срочной курьерской почтой из Москвы. Поднимаясь на лифте, я силилась понять, от кого Хелена могла его получить.
— Тебе письмо. Ты знаешь отправителя? Уверена, что его не опасно вскрывать?
— Дай-ка… Анастасия Бутырская. Да, я узнаю Настин почерк. Это моя старая знакомая, я просила ее прислать мне эссе, которое сейчас в России нелегально ходит по рукам. В нем критикуется проводимая российским правительством линия энергетической политики. И вот наконец книга у меня. Какое счастье, что ее не задержали на границе!
Мне и раньше доводилось слышать о цензуре, практикуемой восточным соседом, но то было в советские времена. Гонцы, перевозившие контрабандой Библии из Финляндии в Советский Союз, в настоящее время были возведены чуть ли не в ранг героев. Но то было давно. Я не верила, что такая практика существует и сегодня. Но, видимо, правы были техасцы в темных очках, провозглашавшие за бокалом пива в американских барах: Россия до сих пор остается сосредоточием темных сил, с которыми должен бороться каждый уважающий себя американский гражданин.