Телохранитель
Шрифт:
— А мне тогда показалось, что вы рехнулись, — усмехнулся Гарри.
— Возможно, вы правы. Если от любви к ребенку можно сойти с ума, то значит, так оно и было. — Алессандра подняла на него полные слез глаза. — Теперь я никогда больше не смогу ее взять.
Этого Гарри не мог вынести. Робко, нерешительно, понимая, что совершает ужасную ошибку, он потянулся к ней и положил руку ей на спину.
— Мне жаль, — сказал он.
Алессандра выпрямилась, повернулась и прижалась к нему.
— Я хочу домой, пожалуйста!
Гарри неуклюже похлопал ее по спине.
— Я не могу этого сделать, Барбара.
— Боже! Не называйте меня так!
— Но теперь это ваше имя! Вы должны приучить себя к нему.
— Я не хочу к нему привыкать! Я хочу домой! Хочу навещать Джейн. Пожалуйста, Гарри!
Его сердце детектива болезненно сжалось.
— Я не могу вас туда отвезти.
— Не можете или не хотите?
Размазанная тушь теперь потекла по ее щекам двумя черными струйками.
— Я не должна там появляться, да? Но вы не можете меня заставить. Или можете?
О черт! Он не позволит ей сделать это!
— Конечно, вы имеете право выбора, но…
— Может быть, мне попытать счастья и объясниться с Майклом Тротта?
Гарри крепче прижал ее к себе.
— Вы хотите умереть? Вы хотите именно этого?
— Но я не думаю, что Майкл действительно хочет меня убить. Мне трудно в это поверить… После того как я вернула деньги… — Она вытерла глаза и попыталась объяснить:
— Если я останусь здесь, ко мне будут поступать только те сведения, которые ФБР позволит мне узнать. А вдруг вы окажетесь не правы?
Гарри продолжал обнимать ее за плечи, боясь выпустить и тем дать понять, что ей позволяется уйти. На самом деле в любой момент она могла подняться с места и отправиться прямо в лапы к Тротта, который непременно убьет ее.
Гарри не хотел, чтобы она умирала.
— Вы не правы.
— Но неужели непонятно? Я могла бы тогда вновь обрести свою жизнь.
Он привлек ее еще ближе к себе, крепко прижал к своей груди, понимая, чего она хочет, понимая, что она чувствует. Это было несправедливо. У нее отняли жизнь. Эта несправедливость была ужасной.
— Нет, Элли, не можете. У вас нет больше дома. У вас ничего больше нет.
Алессандра покачала головой, будто пыталась отгородиться от его слов.
— Мне нужна моя жизнь. Я хочу ее вернуть. — Она издала странный звук, нечто среднее между смехом и рыданием. — Господи! Иногда мне кажется, что я даже была бы рада вернуть Гриффина, если бы это было возможно.
— Но это невозможно, — решительно возразил Гарри. — Гриффин умер. Отправляйтесь на Лонг-Айленд — и последуете за ним.
Она вцепилась в его куртку.
— Если я останусь, то стану Барбарой Конвэй, а Алессандра Ламонт умрет.
— Да, и, вероятно, наступило время, когда
При этих словах она подняла голову. Ее глаза были широко раскрыты, на ресницах дрожали слезы. Нос Гарри находился в нескольких дюймах от ее носа, а рот настолько близко от ее рта, что он мог бы поцеловать ее. Только тут он внезапно осознал, что держит ее в объятиях, а также то, что эти объятия предназначались не для одного лишь утешения.
Теперь он ощущал ее как женщину, тело которой было нежным, а груди высокими и полными. Он также ощутил упругость ее бедра, его изгиб. Все это воспринималось как обещание чего-то невероятного.
Внезапно он словно утратил свою неуклюжесть — одна его рука обнимала ее талию, другая оказалась на шее под волосами. Обнимать ее было приятно и удобно, будто он занимался этим всю свою жизнь.
Для него не составило бы большого труда наклониться и поцеловать ее в губы. От нее пахло кофе и шоколадом, и он знал, что на вкус ее губы окажутся сладкими.
Но Гарри не сделал этого последнего движения, и она тоже не двигалась. В течение некоторого времени они так и оставались неподвижными, будто их подвесили в воздухе, и едва осмеливались дышать.
Тикали часы, шли секунды, минуты… Почему она не отстранилась? Хотела, чтобы он поцеловал ее? Черт возьми! Что же он делает? Поцеловать ее было бы чистым безумием.
Гарри медленно наклонил голову, и она не отстранилась, напротив, подняла к нему лицо и…
За их спиной отворилась входная дверь. Алессандра отпрянула от него и вскочила на ноги.
Во взгляде Джорджа Гарри прочел, что от напарника не ускользнуло стремительное движение Алессандры.
— Все чисто. Ник ждет вас в доме.
Алессандра вытерла ладонью все еще влажное лицо и без особого успеха попыталась привести в порядок волосы, хотя понимала — пока ей не дадут умыться и сменить одежду, она по-прежнему будет выглядеть убого.
— У тебя есть носовой платок? — спросил Гарри. Конечно, у Джорджа он был. Детектив молча протянул его Гарри, а тот, в свою очередь, передал его Алессандре.
— Мы придем через секунду, — сказал Гарри напарнику.
Джордж тотчас скрылся, плотно закрыв за собой дверь, а Алессандра принялась вытирать глаза и сморкаться.
Что ему полагалось сказать? Должен ли он извиниться за то, что чуть было не поцеловал ее? А может, за то, что не использовал удобного случая, когда мог бы это сделать? Вероятно, было бы правильно показать свое влечение к ней именно таким образом — выложить карты на стол и вести себя сообразно ее реакции.
Когда Алессандра перевела дух и обрела способность говорить, Гарри уже знал, что ему предстоит услышать. Конечно, он застал ее врасплох, в момент эмоционального кризиса. Она будет ему признательна, если впредь он будет держать свои блудливые руки подальше от нее.