Темная дикая ночь
Шрифт:
Протянув руку, он смахивает мою скатившуюся слезу.
– Я не злюсь.
Я киваю, надеясь, что смогу проглотить непрошенные слезы. Мне сейчас не хочется расплакаться еще сильнее.
– Я тебя не брошу, – говорит он. – Ты ведь знаешь это, да?
И тут плотину прорывает. Мои слезы, словно реки.
– Дело не в этом.
Но он прав. Мои страхи за последние недели частично были именно об этом – что я изменила его любовь ко мне, сломала ее, как моя мама сломала мою к ней – и теперь этого расстояния в метр между нами недостаточно,
– Лола, – его голос становится сильнее. – Я не хочу быть без тебя. И я тебя не оставлю. Даже если ты занята. Даже если ты боишься. Даже если ты поступаешь неразумно или просто безумно. Я тебя не брошу.
– Нет, это не…
– Но мне нужно знать, что и ты от меня не уйдешь. Мне не хочется ощущать себя кем-то на вторых ролях. Ты для меня на первом месте, – продолжает он. – Я никогда не попрошу тебя отказаться от твоего творчества, но и чувствовать себя кем-то, кто отвлекает тебя от главного, не хочу, – он наблюдает за своими большими пальцами, стирающими новые слезы с моих щек. – Я понял, что… до тебя мне никогда не было нужно значить для кого-то так много.
Оливер делает шаг ближе, и, прильнув к нему, я обнимаю его за талию и прижимаюсь лицом к шее. Он пахнет так хорошо, так знакомо. Книгами, кондиционером для белья и океанским ветром. Он руками скользит по моим плечам, и одна остается у меня на спине, а другая зарывается в волосы.
– Что скажешь? – шепчет он.
– Ты очень значим для меня, – тороплюсь ответить я. – Даже не представляешь себе, Оливер. На самом деле ты стал для меня всем, и это пугает. Думаю, напортачить с книгами ощущалось словно потеря члена семьи.
Он изучающе смотрит на меня.
– Я знаю.
– Я просто обезумела, когда из-за меня все стало так плохо. И мне предстоит выяснить, как с этим справиться, – я пожимаю плечами, стоя в его объятиях. – Думаю, у меня получится. А просьба расстаться сделала все хуже. Во много раз хуже.
Он целует меня в макушку и кивает.
– Ты говорил, что знал, как интенсивно это будет, – напоминаю ему я. – Но ты был прав, ведь я действительно никогда не чувствовала ничего подобного.
– И я рад, – отвечает Оливер. – Я хочу быть любовью всей твоей жизни, – наклонив голову в сторону, он что-то обдумывает, после чего добавляет: – Ну по крайней мере среди людей. С Рэйзором я готов тебя делить.
Я пытаюсь засмеяться, но мое горло сдавило от наплыва эмоций, от чего мой голос получается слегка приглушенным, когда я спрашиваю:
– Ты еще встречался с Эллисон?
– Нет! – тут же отвечает он, немного отодвинувшись, чтобы посмотреть мне в глаза. – Лола. Я люблю тебя. Я уже говорил тебе, что не хочу быть больше ни с кем.
Кажется, внутри меня ослаб огромнейший узел.
– Хорошо, хорошо, – я и сама не знаю, зачем про нее спросила. Но ведь он нравится Эллисон. Она для него доступный вариант.
Он глубоко вздыхает, прижавшись
– Я понимаю, что сделанное мною ощущается изменой. В общем-то я и сам так считаю.
Сдержав всхлип, я киваю.
– Это, конечно, не сравнимо с настоящей. Оливер, я такая идиотка.
Он смеется.
– Хотя это так хорошо – наконец-то все обсудить, – говорит он. – Наши чувства и произошедшее. И я не о тех чувствах, которые мы проговариваем во время секса. А здесь, на пляже.
– О да, – со смехом замечаю я. – Кажется, я даже рада, что мы не пошли в дом.
– Мы наделали бы столько шуму. Совершенно не похожего на разговор, – он наклоняется и прижимается своим лбом к моему. Во мне взрывается отчаянная потребность в нем и болезненно-пьяняще растекается по телу.
– Оливер…
Но от отодвигается, и глядя на меня тяжелым от желания взглядом, все же решает продолжать разговаривать.
– Я так давно тебя хотел, – говорит он. – И иногда это чувство так сильно разрастается, что меня начинает слегка мутить. Вскоре после того как мы с тобой познакомились и я переехал в Сан-Диего, я пошел на свидание, и это была катастрофа. Потом приехал домой и много раз прослушивал твое сообщение на автоответчике. То был какой-то бессвязный монолог, как ты терпеть не можешь Принглс, но звучало, будто признание в любви к ним.
Я смеюсь. Знаю, про какое сообщение он говорит.
– Тем вечером я кончил, слушая твой голос, – признается он, оглядывая меня потемневшим взглядом.
Мое сердце теряет ритм, и в груди формируется тепло и, устремляясь вниз, все ниже и ниже, разливается между ног.
– У себя в воображении я делал с тобой очень и очень откровенные вещи.
– Какие, например? – спрашиваю я.
– С участием языка, зубов и жесткого траха, – тихо говорит он. – Как буду кончать внутри тебя. На тебя. Через секунду после тебя, а иногда и до того как ты успеешь, заставив потом тебя играть со мной, чтобы у меня снова встал.
Я не могу отдышаться, не могу вспомнить, как сглотнуть.
Его взгляд темнеет еще больше, когда он продолжает:
– И то, что мы сделали в душе.
Внезапно я слишком остро чувствую, что он меня не целовал с тех пор, как мы пришли сюда. Что прошло уже больше двух недель, с тех пор как он прикасался ко мне. И куда больше времени, когда я могла себе позволить раствориться в тех ощущениях.
Склонив голову, он проводит губами мне по щеке.
– Твой черед делиться воспоминаниями.
– Я была увлечена тобой еще с Вегаса, но справилась с этим, когда решила, что ты не заинтересован, – рассказываю я. – А потом я была занята релизом «Рэйзора» и просто… в основном… фантазировала о тебе.
– Правда?
– Да. С участием языка, зубов и жесткого траха. И о том, что мы сделали в душе, – он беззвучно смеется, и я ощущаю мягкий рокот в его прижатой ко мне груди. – Но потом я нарисовала тебя полуголым, и с тех пор фантазий стало недостаточно. И кстати, у меня примерно рисунков двадцать только твоего члена.