Темная игра смерти. Том 2
Шрифт:
– Шахматы, – пробормотал Барент, сложив кончики пальцев.
– Да, – подтвердил Хэрод, – Траск сделал неверный ход, позволил нескольким пешкам слишком далеко зайти на поле Вилли, и тот убрал его с доски. То же самое с Колбеном. Дело не в личных отношениях… это просто такая игра.
– А старуха? – осведомился Барент. – Она была добровольным ферзем Вилли или одной из его многочисленных пешек?
– Откуда мне знать? – бросил Хэрод. Он встал и заходил взад-вперед по салону, толстое ковровое покрытие скрадывало звук его шагов. – Насколько я знаю Вилли, в такого рода вещах он не доверяет никому. Может, он ее боится? Я уверен
– Это и произошло, – согласился Барент. – Эта женщина обладала исключительной Способностью.
– Обладала? – переспросил Саттер.
– У нас нет доказательств, что она жива, – пояснил Джозеф Кеплер.
– А как насчет наблюдения за ее домом в Чарлстоне? – спросил преподобный. – Там кто-нибудь сменил Нимана и группу Чарлза?
– Там сейчас мои люди, – ответил Кеплер. – Пока никаких сведений.
– А как насчет авиарейсов и прочих средств сообщения? – не унимался Саттер. – Колбен был уверен, что она пыталась выехать из страны, пока что-то не спугнуло ее в Атланте.
– Речь сейчас не о Мелани Фуллер, – перебил Барент. – Как правильно сказал Тони, она была отвлекающим маневром, ложным следом. Если она до сих пор жива, мы можем оставить ее в покое, и совершенно неважно, какую роль она играла. Вопрос заключается в том, как мы должны отвечать на этот последний ход нашего немецкого друга?
– Я предлагаю проигнорировать его, – сказал Кеплер. – Старик просто показал нам свои зубы, организовав события понедельника. Мы все согласились, что если бы он собирался покончить с мистером Барентом, он вполне мог бы преуспеть в этом. Пусть старый извращенец развлекается, а когда успокоится, мы с ним поговорим. Если он согласится с нашими правилами, мы сможем предложить ему место пятого члена в клубе. Если нет… черт побери, джентльмены, откровенно говоря между нами троими… прости, Тони, четверыми… в нашем распоряжении находятся сотни оплачиваемых охранников, а сколько их у Вилли, а, Тони?
– Было двое, когда он уезжал из Лос-Анджелеса, – ответил Хэрод. – Дженсен Лугар и Том Рэйнольдс. Но он им не платил. Они были его личными любимчиками.
– Вот видите, – продолжил Кеплер. – Подождем, пока ему не надоест играть в эту одностороннюю игру, а потом вступим в переговоры. А если он откажется, пошлем Хейнса или кого-нибудь из моих людей.
– Нет! – заорал вдруг преподобный Саттер. – Слишком часто мы подставляли другую щеку. «Мститель Господь и страшен в гневе… Пред негодованием Его кто устоит? И кто стерпит пламя гнева Его? Гнев Его разливается как огонь; скалы распадаются пред ним… и врагов Его постигнет мрак». Пророк Наум, глава первая. Джозеф Кеплер с трудом подавил зевок.
– Ну при чем тут Господь, Джимми? Мы говорим о том, как поступить с выжившим из ума нацистом, одержимым игрой в шахматы.
Лицо Саттера побагровело, и он ткнул в Кеплера своим тупым мясистым пальцем. Большой рубин в его кольце вспыхнул и заиграл всеми своими гранями.
– Не смейся! – басом проревел он. – Господь говорил со мной и через меня, и Он будет услышан! – Саттер огляделся. – «Если же у кого из вас недостает мудрости, да просит у Бога, дающего всем просто и без упреков, – и дастся ему». Соборное послание апостола Иакова, глава первая.
– И что Господь говорит по этому поводу? – тихо поинтересовался Барент.
– Что этот человек вполне может быть Антихристом. –
Барент слабо улыбнулся:
– Насколько я понял, Джимми, ты против того, чтобы вести переговоры с Вилли и предлагать ему членство в клубе?
Преподобный сделал большой глоток из своего бокала с бурбоном и произнес неожиданно тихо, так что Хэроду даже пришлось наклониться, чтобы расслышать:
– Да, я считаю, мы должны убить его.
Барент кивнул и развернулся в своем большом кожаном кресле.
– Будем голосовать, – промолвил он. – Тони, ты как думаешь?
– Я пас, – ответил Хэрод. – Но я думаю, что решать – это одно, а выслеживать Вилли и иметь с ним дело – совсем другое. Посмотрите, в какое дерьмо мы вляпались с этой Мелани Фуллер.
– Чарлз в этом случае допустил ошибку, и он заплатил за нее. – Барент перевел взгляд на двоих оставшихся. – Ну что ж, поскольку Тони воздерживается, похоже, мне принадлежит право решающего голоса.
Кеплер открыл было рот, но передумал. Саттер в молчании допивал остатки своего бурбона.
– Какие бы цели наш друг Вилли ни преследовал в Вашингтоне, – промолвил Барент, – мне они не нравятся. Однако будем считать происшедшее вызовом и пока не станем отвечать на него. Возможно, мнение Тони о том, что Вилли одержим игрой в шахматы, является для нас в этом вопросе наилучшим руководством. У нас осталось два месяца до летнего лагеря на острове Долменн и наших… э-э… мероприятий там. Мы должны внятно заявить о своем приоритете. Если Вилли прекратит нас запугивать, возможно, в дальнейшем мы рассмотрим вопрос о том, чтобы начать с ним переговоры. Если же он продолжит чинить нам препятствия, если мы столкнемся хотя бы с еще одним эпизодом подобного рода, мы применим все средства, общественные и частные, чтобы найти и уничтожить его в соответствии со способом, процитированным Джимми из Откровения. Ведь это было Откровение, брат Дж.?
– Именно так, брат К.
– Прекрасно. – Барент встал. – А теперь, думаю, мне надо немного поспать. У меня завтра встреча в Лондоне. Спальные места для всех готовы, так что можете располагаться. Где бы вы хотели, чтобы вас высадили?
– Лос-Анджелес, – ответил Хэрод.
– Новый Орлеан, – сказал Саттер.
– Нью-Йорк, – пробормотал Кеплер.
– Хорошо, – кивнул Барент. – Несколько минут назад Дональд сообщил мне, что мы находимся где-то над Невадой, так что первым мы высадим Тони. Боюсь, Тони, ты не успеешь воспользоваться всеми удобствами, но немного вздремнуть перед посадкой сможешь.
В дверях, ведущих в коридор, появился Хейнс.
– До встречи в летнем лагере Клуба Островитян, джентльмены, – произнес Барент. – Желаю всем удачи.
Стюард в синей униформе проводил Хэрода и Марию Чен в их отсек. Задняя часть «боинга» была превращена в огромный кабинет Барента, гостиную и спальню. Слева по коридору, напоминавшему европейские поезда, шли вместительные комнаты, декорированные нежными оттенками зеленого и кораллового цветов. В них имелись ванная, большая кровать, диван и цветной телевизор.