Темная сторона души

Михалкова Елена Ивановна

Сзади послышались шаги, и обернувшийся Лесник увидел человека, о котором только что думал. Встал и шагнул ему навстречу.

– Привет, – сказал подошедший. – Еле нашел тебя. Никак, рыбы решил наловить?

– Вот что я скажу тебе, – начал Степан, пропуская вопрос мимо ушей. – Надо пойти, признаться во всем. Много не дадут, если с повинной прийти, точно говорю.

– С повинной? – переспросил человек, усмехаясь.

Но, увлеченный своими рассуждениями, Степан расценил его усмешку неправильно.

– Да, да! – горячо

продолжил он, ухватившись за мысль о повинной. – Повиниться надо обязательно, самому же легче станет, это тебе я, Лесник, говорю! А то, понимаешь, там человек безвинно сидит, а по нему, может, родные плачут… детишки… – Он размышлял вслух, говоря себе все то, что боялся сказать раньше. – Пойдем прямо сейчас, а? – попросил он, боясь, что человек передумает. – Вдвоем-то легче! Все расскажешь, покажешь, а я тебе свидетелем буду.

«Совсем пропил все мозги, – оценил его человек. – Заговаривается, скоро до белой горячки дойдет».

– Вдвоем легче, – вслух сказал он, и Лесник, обрадованный тем, что с ним так легко согласились, заулыбался. – Твоя правда.

Маша с Сергеем шли все быстрее и быстрее.

– Куда мы так несемся? – наконец, запыхавшись, спросила она. Бабкин замедлил шаг.

– Уже почти пришли, – успокоил он. – Вон за тем оврагом его дом. Надеюсь, Лесник не пошел своих зверей пасти.

По утоптанной тропинке они обогнули овражек и вышли к участку Лесника. Дверь в дом была распахнута настежь, а по двору бродили две козы. У одной из них на шее болталась замусоленная веревка.

– Степан Андреич! – громко позвал Бабкин, заходя во двор.

Козы подозрительно покосились на него и отошли в сторону.

– Тетушка говорит, они умные, как собаки, – сообщил Сергей, поднимаясь на крыльцо и громко стуча по косяку.

– Надеюсь, незваных гостей не кусают? – Маша отодвинулась в сторону, но козы и не собирались подходить. Одна улеглась под кустом полыни, вторая встала возле нее, отвернувшись от Маши и Бабкина. Белый хвостик ее мелко подергивался.

– Нет его, – Сергей вышел из дома. – Очень странно.

– Почему странно?

– Потому что он один почти никуда не ходит, всегда водит коз за собой. Над ним поначалу в деревне смеялись, потом привыкли.

– Может быть, отошел ненадолго? – предположила Маша, обходя двор и обнаруживая за домом сарай.

Дверь в сарай была открыта, изнутри пахло лежалым сеном, землей и навозом. Маша наклонила голову и заглянула внутрь, но в сарае было пусто. Что-то, шурша, метнулось мимо нее к стене, и она чуть не вскрикнула, но вовремя опомнилась. «Мышь!» Мышей Маша не боялась.

– Может, и отошел, – раздался позади нее голос Бабкина, и Маша резко обернулась, чуть не стукнувшись головой об косяк. – Осторожно, не ушибись! – Он положил ладонь ей на голову, защищая от удара. Волосы на ее макушке нагрелись от солнца и были такими теплыми, что от неожиданности Сергей чуть не отдернул руку. Быстро взглянув на него, Маша вынырнула из сарая и прищурилась на козу, по-прежнему игнорировавшую их.

– Куда она смотрит? – вслух подумала Маша, ни капли не интересуясь этим, просто, чтобы сказать что-нибудь.

– Между прочим, на пруд. – Сергей задумался на секунду, потом двинулся в ту сторону, куда смотрела коза.

Маша пошла за ним.

– Считаешь, он к пруду пошел? – негромко спросила она. – Зачем?

– Не знаю, – пожал плечами Бабкин. – Давай проверим на всякий случай.

Тропинка обогнула густой куст шиповника и вывела их к небольшому, почти идеально круглому пруду. «Искусственный», – поняла Маша. Будто отвечая ее мыслям, Сергей негромко бросил через плечо:

– Сам же Степан его и вырыл много лет назад. Чтобы воду для полива брать.

Бабкин остановился, покачал головой:

– Нет его здесь, Маш. Давай возвращаться.

Она молчала сзади, почти уткнувшись носом ему в спину. Он слышал ее дыхание – странно прерывистое, как будто она запыхалась.

– Устала? – Он наконец обернулся и наткнулся на ее взгляд.

Словно застыв, не мигая, Маша без выражения смотрела влево – туда, где на примятой траве около куста боярышника виднелись ноги. Они были босые и грязные. По правой ступне деловито ползал муравей, и Маша непроизвольно задергала ногой, представив, как должно быть щекотно лежащему в кустах человеку с босыми грязными ногами. Она понимала, конечно, что он уже ничего не чувствует, но старалась не пустить эту мысль в свое сознание.

– Стой на месте, – стиснув зубы, приказал Бабкин и, молниеносно оглянувшись, сделал шаг к телу.

Маша не смогла бы двинуться, даже если бы он попросил ее об обратном, поэтому осталась стоять, глядя, как он раздвигает кусты, делает еще один шаг, наклоняется над телом… И только когда Сергей отшатнулся и Маша заметила, как стремительно бледнеет его лицо, она перестала сбрасывать со своей ноги воображаемого муравья, на самом деле ползущего по ступне Лесника. Потому что мысль выразилась простыми, страшными словами.

– Он умер? – без выражения спросила она.

Бабкин помолчал, отвел глаза от того, что лежало в кустах.

– Умер, – хрипловато ответил он.

«Вижу красный путь, – некстати вспомнились ему тетушкины слова. – Не надо бы, тебе, Сережа, никуда ходить». Черт, нагадала тетушка! Вот он, красный путь, – застывает под ногами липкой темно-красной лентой, и на него садятся жирные мухи.

– Пошли вон, – хрипло сказал мухам Сергей и взмахнул рукой. Мухи лениво взлетели.

И вдруг случилось то, чего он никак не ожидал. Маша изменилась в лице и, точно проснувшись, быстро подошла к телу с другой стороны, протягивая руки к веткам боярышника. Сергей предостерегающе вскрикнул, но было поздно – она отодвинула ветки и уставилась на труп.