Темная сторона луны
Шрифт:
– И не говорите мне ничего о томагавке! Никаким томагавком не сделаешь то, что сделали с Генри, не важно, острым концом или тупым; если им воспользоваться, будет море крови и грязи. Возможно, это была бейсбольная бита, как я сказал по телефону. Может быть, круглый кусок железа, вроде тех, что можно подобрать на любой свалке металлолома. Это могло быть что угодно.
В армии, двадцать с лишним лет назад, старина Карло Спинелли – он был шишкой; а я только капралом, – он советовал мне не возбуждаться и не терять головы. Мне, – взвизгнул Джозефус Эшкрофт, – мне возбудиться и потерять голову? Теперь я стал старше; я всегда спокоен и отрешен, я так чертовски спокоен и отрешен…
– Сэр, – сказал доктор Фелл, – вы убедили меня в своем спокойствии и отрешенности. Можем ли мы теперь получить факты? Например, доктор Шелдон, который ненадолго заскочил в «Дэвис», сказал, что вы приехали в Холл вскоре после нашего отъезда. Могу я вас спросить, почему вы решили нанести этот визит и каким образом узнали об исчезнувшем томагавке?
– Доктор Фелл, в этом деле у нас имеется не просто убийца! Здесь есть еще кто-то, кто ведет себя очень подло.
– Да?
– Анонимный звонок-наводка, – ответил капитан Эшкрофт. – Я был у себя в офисе, чуть позже пяти часов, когда телефонистка сказала, что кто-то хочет поговорить со мной и спрашивает меня по имени. Я сказал: «Да?» Кто-то пару раз вздохнул в трубку, а потом голос зашептал. Кроме шуток! Такой деланый шепот; нельзя сказать, мужчина это или женщина, но ни одного слова тоже не пропустишь. «Выясните, – сказал он, – выясните, кто взял томагавк из оружейной комнаты в Мэйнард-Холле. Выясните это». Я спросил: «Кто говорит? Кто вы?» Кто-то ответил: «Может, я Нат Скин, ведь может так быть? Вы меня еще услышите» – и повесил трубку, прежде чем я успел выяснить номер. – Капитан Эшкрофт рассвирепел. – Нат Скин? Кто такой Нат Скин? Я не знаю никакого Ната Скина, хотя думаю, что встречался со всеми, кто с этим связан. Не так ли, мистер Грэнтам?
– Единственный Нат Скин в этом деле, – ответил ему Алан, – мертв начиная с 1692 года. Он был кровожадным бывшим пиратом, которой дрался с первым Ричардом Мэй нардом на ножах и томагавках на песках пляжа Каприз. Его призрак… – Он замолчал.
– Знаете, – заявил капитан Эшкрофт, поднимая фонарь, – я вроде как догадывался, что это была какая-нибудь дурацкая шуточка в этом роде. Хорошо! Но хватит, достаточно. Я сыт этим по горло, слышите меня?
– Я не имел в виду, что вы примете это серьезно, капитан. Я просто…
– Знаю. Но неужели вы не видите, мистер Грэнтам, – разве вы не видите, доктор Фелл, – это как раз та самая чертовщина, которой нам необходимо избежать? «Джо, – сказал я себе, – не позволяй, чтобы это дело сбило тебя с ног. Если ты начнешь думать о кровожадных призраках и всяком таком, о том, что идет следом и убивает, не оставляя следов, ты окажешься в психушке, прежде чем напишешь первый отчет!»
Теперь я расскажу вам, что я выяснил насчет этого телефонного звонка. Кто-то – не убийца, но кто-то довольно подлый, как я уже сказал, – заварил неприятную кашу и может продолжать играть в ту же игру. Мы будем разбираться с проблемами по мере их поступления. Но кто бы ни звонил чуть позже половины пятого вечера, звонок был сделан не из Мэйнард-Холла.
– Капитан Эшкрофт, – потребовал ответа доктор Фелл, – вы уверены в этом?
– Абсолютно уверен, и я скажу вам почему. В этом доме есть только одна телефонная линия: в нижнем холле внизу; никаких параллельных линий. Как только я попал сюда, я поговорил с Джорджем, его зовут Джордж Дайсон. Можно говорить сегодня об условностях что угодно, – капитан Эшкрофт потряс фонарем в воздухе, – но Джордж, которому за семьдесят и который вырос здесь, целиком и полностью предан Холлу и его обитателям. Он готов для них на все.
И Джордж за всем здесь присматривает, как вы могли заметить. Ни единая душа не пользовалась этим телефоном, доктор Фелл, после того, когда Джордж сам говорил с вами сразу после ленча. Если бы Джордж лгал, я вытряс бы из него душу, но он не лжет. Если мы хотим узнать, кто устраивает эти дурацкие шуточки, мы должны будем поискать среди тех, кого не было в этом доме после полудня.
– Где-то замечено, – откликнулся доктор Фелл, – что каждая мелочь может помочь. Обнаружили ли вы еще что-нибудь, мой дорогой сэр? Был ваш визит плодотворным в целом?
– Вовсе нет, как вы могли заметить, не был, – сказал капитан Эшкрофт. – Я поехал сюда, заметьте, не сразу, как только получил телефонный звонок. Я сидел и думал, сидел и думал. Томагавки, а? Чем больше я думал, тем меньше мне это нравилось. Томагавком не воспользовались, как выяснилось; но откуда мне это было знать? Поэтому я все-таки помчался сюда. Здесь сидел Генри собственной персоной, за столом, спиной ко мне и с книгой в руке. Я не остановился, чтобы поговорить с ним. Теперь он мертв, с ним беседует святой Петр, если вообще с ним кто-то еще может беседовать. Но никто никогда не мог разговорить Генри, если только он сам не решал высказаться.
Итак, я пошел к Джорджу поговорить на эту тему, и он рассказал мне то, что я вам уже сообщил. Он знал про томагавк, полагал, что его кто-то прибрал еще предыдущим вечером, но это было все, что он мог сказать.
Две молодые леди были в библиотеке, мне были слышны их голоса. Когда я вошел, Янси Бил тоже сидел там в большом кресле в углу.
Ну, я завел речь о томагавке. Может быть, я говорил резче, чем необходимо, о чем я потом пожалел; обе девушки были на пределе, готовые завизжать. Они рассказали мне то, что вы, я считаю, уже знаете: они ничего не слышали про томагавк до второй половины дня, после бейсбольной схватки, когда самого Генри чуть не пристукнули. Янси Бил сказал, что их внимание к томагавку привлек Рип Хиллборо. Я сказал: «Где он?» И Янси сказал: «Не знаю, мистер Мэйнард взял с нас обещание держаться подальше друг от друга. Думаю, Рип пошел наверх».
Как раз когда я был на пути наверх, чтобы перекинуться словечком с этим шустрым молодым янки, к парадной двери подъехал Марк Шелдон. Он никак не может быть связан с этим делом, и я не остановился, чтобы расспросить его. На втором этаже, там, где большой коридор ведет в спальни, миссис Хьюрет миссис Гилберт Хьюрет – стояла около закрытой двери на северном конце. Эта леди всегда вроде как смущает меня, хотя я и затрудняюсь сказать почему. Так что я и там не задержался. Я спросил ее, не видела ли она мистера Хиллборо, и она ответила, что он на верхнем этаже. Тогда…
На мгновение капитан Эшкрофт над чем-то задумался. Москиты теперь распевали вокруг всех троих, стоявших на траве возле террасы; все трое отчаянно шлепали их. Капитан Эшкрофт поднял голову.
– На верхнем этаже, – продолжал он, все еще раздумывая над чем-то, дверь в кабинет Генри была широко распахнута. Внутри никого не было, мне был слышен стук бильярдных шаров. Забавная вещь, знаете ли. Только что начало слегка темнеть. Когда я просунул голову в дверь, он дотянулся и включил светильники над столом. Потом он посмотрел на меня с этим своим видом. «Ну-ну, – сказал он, – никак это прокуратор Иудеи! Выиграли сегодня какие-нибудь гонки колесниц, Бен-Гур?»