Темнее ночи
Шрифт:
Поддавшись ее ласкам, не препятствуя ее движениям, Алекс позволил девушке рассмотреть свое тело, позволил прикасаться, ласкать, пока она полностью не удовлетворит свое любопытство, пока он не убедится в том, что Кара изучила каждый его дюйм его тела, словно своего собственного. Это была самая сладостная мука, которой он когда-либо подвергался, — лежать вот так, покуда теплые и мягкие губы скользят по телу, возбуждая до боли в паху.
Она провела кончиками пальцев вдоль узора на его спине, и Алекс застонал от острейшего удовольствия,
— Что случилось? — спросила Кара. — Что-то не так?
— Ничего.
— Мне показалось, что тебе было неприятно.
— Нет, Кара, как раз наоборот.
— Что ты имеешь в виду?
— Прикоснись ко мне снова, Кара. Проведи рукой по спине.
— Вот так?
Алекс прикрыл глаза, отдаваясь ощущениям от прикосновений ее рук, а затем и ее языка.
Кара тихонько хихикнула, когда увидела очевидное доказательство его возросшего желания.
— Похоже, я касаюсь главной эрогенной зоны ЭрАдонского мужчины, — заключила она.
Он заурчал от удовольствия громко и гортанно, подобно льву, сдерживающему рычание.
Кара подавила смешок, довольная тем, что доставила ему подобное наслаждение. Как же жестоко было с ее стороны так мучить и дразнить его, и как же терпеливо он позволял ей это делать.
Но не он один пребывал в агонии. Ты не можешь играть с огнем и не обжечься. Теперь она так же жаждала удовлетворения, испытывала те же сладостные муки.
— Сейчас, Алекс, — пробормотала девушка, с нетерпением ожидая, пока он наденет презерватив и накроет ее своим телом.
А потом он стал частью её, так горячо и сладко вторгся в ее плоть, что Кара поняла — она была рождена для этого момента, для этого мужчины, и уже ничто в ее жизни не будет по-прежнему.
Позже, когда она все еще лежала, томясь в сладкой неге, Алекс принес чашу теплой воды и вытер все ее тело, стирая следы потери девственности и выступившую испарину. Он омывал ее нежно, почти с благоговением, и Кара подумала, что ни разу в жизни ее так не лелеяли и так о ней не заботились.
— Я люблю тебя, Алекс.
— И я тебя, натайа.
— Ты меня так уже называл. Что это означает?
— Возлюбленная.
— На-та-йа. — Она попыталась прочувствовать слово, и ей понравилось, как оно звучит, понравилось, как Алекс при этом смотрит на нее.
Он быстро ополоснулся, вновь скользнул в постель и заключил Кару в свои объятия.
— Ты в порядке?
— Конечно, а почему должно быть иначе?
— Я боялся, что причиню тебе боль.
— Нет. Все было великолепно, — улыбнулась
Алекс ухмыльнулся.
— Не то слово.
— Настолько же хорошо, как и…
— Как?
— Ну, я уверена, что ты не жил в монашестве все эти двести лет.
— Нет. — Его брови взметнулись вверх от удивления. — Только не говори мне, что ревнуешь меня к тем женщинам.
— Нет, конечно.
— Кара, — он привлек ее ближе, крепко прижимая к себе. — Я платил им за то, что пользовался их телами. И не более того. Не более.
Она кивнула. Он ответил на ее вопрос, а она поверила, но ведь Алекс раньше уже любил, даже был женат, и она никак не могла избавиться от любопытства, каково это было для него с бывшей женой.
Погрузившись в сладостную истому после занятия любовью, она пыталась не ревновать к женщине, которая умерла более двухсот лет назад, но забыла, что Алекс может прочесть ее мысли, когда пожелает.
— Кара, — приподняв бровь, он посмотрел девушке в глаза. — Я не могу выразить словами, как сильно люблю тебя. Ты подарила мне надежду на будущее, возродила желание жить дальше. Я никогда прежде не испытывал ничего подобного ни к одной женщине. Ни разу.
Он тяжело вздохнул, не в состоянии игнорировать зародившееся в сердце чувство вины за то, что чувства к АннеМаре меркли в сравнении с его любовью к Каре. Он никогда не любил никого так, как полюбил эту нежную земную женщину. И даже если бы ему довелось прожить ещё двести лет, он был уверен, что никогда больше не испытает подобных чувств.
— Извини, Алекс. Я понимаю, что не имею права ревновать. Я знаю, ты любил ее.
Он кивнул.
— Но это было иначе, Кара. Я любил ее. Я бы умер за нее, но она никогда не заполняла мое сердце, мои мысли и душу, как делаешь это ты.
— О, Алекс…
Тронутая до глубины души, Кара обвила его шею руками.
— Я люблю тебя, Алекс. Конечно, я ревную, но пока ничего не могу с этим поделать. Мне бы… мне бы хотелось быть первой и единственной женщиной в твоей жизни.
— Ах, Кара… — беспомощно пробормотал Алекс.
Моргнув, чтобы сдержать подступившие слезы, она хитро улыбнулась ему.
— Я заставлю тебя забыть всех тех женщин, Александр Клейборн. Даже если это займет всю мою оставшуюся жизнь, я все равно заставлю тебя забыть, что до меня у тебя был кто-то ещё.
— Весь к твоим услугам, натайа, — сказал он с улыбкой. — Делай со мной, что пожелаешь…
— Я серьезно, — девушка скользнула руками по его груди, провела ногтями по внутренней стороне его бедер, а затем погладила чувствительную кожу узора на позвоночнике. — Я выжгу тех женщин и из твоего сознания, и из твоего сердца.
— Я и так сгораю, — его бархатный голос был наполнен страстью. — Разве ты не чувствуешь это пламя?
— О, да! — тихонько рассмеялась Кара, когда ощутила, как ей в живот уперлось реальное тому подтверждение. — О, да.