Темнейшая судьба
Шрифт:
— Еще. — он никогда не ощущал себя настолько близким к зверю.
Распростертая под ним она улыбнулась с чем-то похожим на нежность.
Такой. Такой она нравилась ему гораздо больше, понял Брохан. Придавленная его силой. Его добровольная пленница. Он мог сделать все, что угодно…
Инстинкт взял верх. Он прикоснулся к ней везде, кроме тех мест, которых она ожидала. Провел пальцем по ее ушным раковинам. Вдоль линии подбородка. По всей длине ключицы. Лаская каждый палец, даже промежутки между ними. Скользнул руками
Мурашки пробежали по коже, когда он принялся двигать ткань ее платья и исследовать живот. Ее пупок его очаровал. И ее ноги! Брохан подавил стон. Тыльная сторона ее коленей… Было ли что-нибудь мягче? О, какие звуки она издавала. Вдохи и постанывания. Хриплые вздохи.
— Ты сводишь меня с ума, — пробормотала она. Виола выглядела потрясенной, раскрасневшейся и поразительно нуждающейся.
Какая опьяняющая мысль.
— Я веселюсь, как ты и советовала. — Впервые… впервые за жизнь он развлекался.
Она задрожала под ним.
— Разве ты не хочешь большего?
— И так быстро закончить с этим? — неужели никто больше не потратил время на то, чтобы изучить каждый ее нюанс? Если не… Он замер. — Ты хочешь, чтобы я поторопился?
— Нет! — выпалила она, и его напряжение улетучилось. — Я буду счастлива, если ты никогда не остановишься.
Правда? Осмелев, Брохан издал, как ему казалось, удрученный вздох.
— От всей этой болтовни я забыл, где остановился. Придется начать сначала.
Виола уставилась на него, разинув рот.
— Начать сначала? То есть с самого начала?
Ее следующий всхлип вызвал у него подобие улыбки. И да, он начал с самого начала, лаская ее лицо, декольте, руки, пальцы, ноги и живот. Ее дрожь не прекращалась. Как и его.
Когда он больше не мог выносить эту сладкую пытку, то наклонил голову, накрывая ее губы, и вскоре у него закружилась голова от желания. Он задрал ее платье вверх. «Осторожно, осторожно». Целуя и покусывая, Брохан проложил путь вниз по всей длине ее шеи и начал играть с другой частью ее тела…
— Брохан! — вскрикнула она, запустив ногти в его волосы.
Желание увидеть выражение ее лица стало слишком сильным, чтобы его игнорировать, и Брохан приподнял голову. Шок! «Ей это нравится. Нравлюсь я». Ее глаза были закрыты, а красные губы приоткрыты.
Веки Виолы приподнялись, показав остекленевшие глаза цвета виски.
— Еще, Брохан.
— Да. Еще. — никогда он не испытывал ничего подобного. Никогда у него не было подобной женщины.
Зарычав, он расправил крылья и поднялся на колени. Решимость проникла в каждую его кость, каждый мускул. Горе тому, кто попытается отнять у него это женщину.
* * *
Виола задрожала, когда Брохан осмотрел ее, без сомнения, изучая воздействие своих прикосновений на ее тело. Черты его лица были напряжены, рога заострились и стали
Он взял все под свой контроль, заставив ее страдать. Она нуждалась… в нем. Только в нем.
— Если бы ты была моей, то не испытывала бы недостатка ни в чем. Я бы позаботился об этом. — в его хрипловатом тоне слышались нотки собственничества.
— Хочешь, чтобы я стала твоей? — «я могла бы согласиться».
Он глубоко вдохнул, словно готовясь к тому, что ждет его впереди. Затем… Вместо ответа Брохан протянул к ней дрожащую руку. Не сводя с нее пристального взгляда, погладил ее между ног.
— Да! — закричала она и выгнулась от его прикосновения.
— Ты возбуждена. — его челюсть отвисла, и он перевел взгляд на ее лицо. — Из-за меня.
Дрожь возбуждения пробежала по ее телу.
— Ты обещал мне больше, Брохан, — сказала Виола, гадая, не говорит ли она как пьяная.
— Этого ты жаждешь, богиня? — он погрузил палец глубоко в ее лоно.
— Да! — закричала она. — Этого!
Внутрь и наружу.
— Тебе подойдет любой?
Кое-кому определенно понравилась чувственная мощь, которой он обладал. Хорошо, что ей это тоже понравилось.
— Только ты. Ты вызываешь во мне великолепные ощущения. — она дрожала от каждого движения. — Не смей останавливаться.
— Я скорее снова умру. — он оскалился. — Ты думала обо мне, пока меня не было, богиня? — Внутрь. Наружу. — Мечтала обо мне?
Виола знала, что он хотел услышать… знала, что он добивался признания… знала, что ей не следовало… тьфу… «Не могу думать».
— Да!
— Я тоже думал о тебе, и собираюсь сделать с тобой все, что представлял в голове. — внутрь. Наружу. — Ты будешь кричать и умолять.
Умолять? Виола? Нет! Точно нет. Но… возможно?
— Скажи, что ты представлял, — приказала она, между хриплыми вздохами. — И я могу позволить тебе это…
Стал бы он умолять ее?
— Позволишь мне? — он хмыкнул… и добавил второй палец. — Ты всего в нескольких минутах от удовлетворения, к которому стремишься. Ты позволишь мне делать все, что угодно.
Он не ошибся. У Виолы закружилась голова. Беспокойство возросло, но тут же превратилось в пепел. Напряжение нарастало, удовольствие грозило перерасти в боль. Она билась, терялась в муках.
— Скажи это, — потребовал он.
— Да, да! Что угодно.
— А если я перестану прикасаться к тебе? — его обжигающий взгляд работал в паре с пальцами. Он был мужчиной на грани блаженства и агонии, полностью сосредоточенным на ней. — Тогда ты будешь меня умолять?
— Я… я доведу себя до оргазма? — вопрос, который должен был прозвучать утверждением. Сможет ли она сама закончить? Ее тело жаждало его дикой потребности и его благоговейных ласк.