Темное безумие

Ромиг Алеата

Что лучше идеальной смерти?

Имитация идеальной смерти.

Это не так легко. Это требует времени. Подготовки. Навыков. И сообщника, знакомого с тактикой манипуляции, которая обманет самых умных представителей власти.

Я втягиваю Лондон в одну из камер.

— Мы можем оказаться здесь в ловушке, — говорит она. Но ее глаза широко раскрыты от волнения. Золотые крапинки в них блестят.

— Я мог насладиться временем с тобой. — Я обнимаю ее, притягивая к себе, и пытаюсь скрыть боль, причиняемую ее прикосновениями.

Но

ее не обмануть. Она немедленно закатывает рукава, чтобы проверить раны.

Шрамы на руках покрыты новыми красными и серебристыми отметинами. Порезы от бритвы все еще ноют, яд оставил неизгладимый отпечаток на нервных окончаниях.

— Со временем боль утихнет, — говорит Лондон, осторожно касаясь ран. Она смотрит на меня. — Есть какие-то побочные эффекты? Головокружение, паралич?

Мои губы изгибаются в усмешке.

— Добрый доктор всегда при деле.

Она хочет сказать что-то еще, и я накрываю ее рот своим. Краду ее вдох и наслаждаюсь ее запахом.

Как иронично, что то, из-за чего меня судили и признали виновным, теперь освободило меня. Вещественные доказательства. Состав преступления. Трудно доказать, что смерть имела место, если тела нет. Но не невозможно. Нужны веские косвенные доказательства и свидетель.

Свидетель, видевший смерть, всегда пригодится.

Съехавший с катушек агент ФБР, одержимый преследованием, сконструировал смертельную ловушку, чтобы положить конец моей жизни, и он это сделал. Грейсона Пирса Салливана больше нет.

Теперь меня зовут Каин Оуэн Хэнсли. Так сказано в моем свеженьком удостоверении личности.

Я подумал, что это уместно, учитывая, что Каин убил Авеля, а затем был обречен бесцельно блуждать по миру. Вот только я блуждаю не бесцельно. Больше нет.

У меня есть конкретный пункт назначения.

— Поверить не могу, что ты выбрал Алькатрас, — говорит Лондон, когда мы садимся на паром, идущий обратно на материк. — Ты сумасшедший.

Я улыбаюсь.

— Мне всегда было любопытно, смогу ли я сбежать отсюда.

Пока мы наблюдаем, как остров вдали все уменьшается, Лондон поворачивается ко мне.

— Что ж, к счастью для нас, тебе никогда не придется пробовать.

Я целую ее в лоб.

— Я постараюсь держаться подальше тюрьмы.

— О, я в этом уверена, Каин. Потому что теперь я устанавливаю правила.

Моя улыбка становится шире.

— Да, доктор.

У меня нет выбора, кроме как довериться ей. В конце концов, это она спланировала мою смерть. Я обязан ей своей свободой.

Пока Лондон разрабатывала ловушку, я оснастил контейнерный блок внутренней стеклянной камерой, которая не только обеспечивала стабилизирующую среду для концентрированной кислоты, но также имела отдельный отсек, скрытый от глаз. Как только рычаги подъемника опускались на определенный уровень, то шнур натягивался, сдвигая крышку контейнера еще и обнажая скрытый отсек. Что для посторонних глаз выглядело просто как часть хитроумной конструкции.

Но это

была моя страховка.

Промах даже на дюйм грозил смертью или угрозой обнаружения. Я должен был предельно точно рассчитать угол падения, чтобы Нельсон упал в кислоту, и я мог использовать его собственный вес, чтобы оттолкнуться и приземлиться в скрытый отсек.

Затем у меня было десять минут, чтобы добраться до камеры хранения на имя Лондон и принять противоядие, которое она подготовила. Похоже, у нее был друг-ученый в отделе криминалистики, которому нравились интересные задачи. А деньги ему нравились даже еще больше.

«Ключ от противоядия под контейнером».

Она прошептала мне это прямо перед тем, как прижать нож к шее.

Затем она вонзила лезвие в Нельсона и толкнула нас в объятия смерти.

Прекрасно спланировано и выполнено.

Тем не менее, это было больше, чем просто риск. Все что угодно могло пойти не так. Фостер мог не заметить сообщение Лондон и прибыть слишком поздно. Он мог привести с собой наряд полиции, а большое количество свидетелей помешало бы нашему представлению.

Фостер мог оказаться проворнее и, несмотря на сломанную руку, быстро подняться к краю контейнера, не позволив нам разобраться с Нельсоном и не дав мне достаточно времени на побег.

Мне все еще некомфортно вспоминать, каким шатким был наш план. Я не привык полагаться на случай. Но изменение и принятие — часть становления любой пары. Дуэта. Команды.

Вот и все. Это финал.

Концовки — отстой. Но это логично, разве нет? Нам грустно, когда жизнь подходит к концу. Мы разочарованы, когда заканчивается что-то хорошее. Никто не хочет, чтобы наступил конец — мы созданы желать вечности. Так сложно положить конец чему-то интересному, на создание чего ушла целая жизнь.

Для нас с Лондон это должно было окончиться трагедией.

Все великие истории любви заканчиваются трагически. Классическая драма двух великих душ — вот что делает страстным их краткий союз. Эпичным. Великим. И всем нравится хорошая история любви. Дайте людям то, что они хотят, чтобы история могла закончиться без протестов. С аплодисментами.

Я изучаю профиль Лондон, пока она смотрит на залив. Она потрясающая, невероятно красивая. Моя темная богиня. Мой ангел и спаситель.

Есть одна неувязка… но я решил не тянуть за эту нить. Лондон была творцом, и она ждала нужного момента, прежде чем рассказать о части с ядом.

Я улыбаюсь про себя. Может, она думала, что мне понравится этот сюрприз. Возможно, это был апгрейд, сделанный в последнюю минуту. Или, может быть, она ждала большого откровения о моей жизни, прежде чем сделать свой окончательный выбор.

Она не говорит об этом. И я не буду поднимать этот вопрос. Но мне кажется, она отправилась в Ирландию, чтобы найти ответы. Она знала, что, возможно, ей придется разорвать наши отношения.

Я беру ее руку и переплетаю пальцы в замок. Связанные вместе.