ТЕМНОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ: РОЖДЕНИЕ ПСИ-КОРПУСА
Шрифт:
– Вы знали, когда мы пришли?
– Лохмачи чувствовали этого мальца. Он громкий. Он может двигать вещи, да?
– Я могу двигать вещи, – подтвердил Реми.
– Мы не отдадим тебя им, так? Нет, не тебя.
Он повернулся к остальным:
– Мы подготовили кое-что, все будет путем.
"Лохмачи" обернулись близнецами, двумя молодыми людьми около двадцати лет. Они носили тяжелые куртки, сшитые из шкур, и выглядели так, словно сошли со страниц какой-то исторической книги. Они закусили яйцами
– Начнем, – сказал один из лохмачей, сбрасывая на пол тюк. – Вы, ребята, переодевайтесь в это.
Мэтью покопался в тюке. Там были длинное белье, джинсы, рубахи и тяжелые куртки вроде тех, которые носили парни.
– У нас есть свои, – заметил он.
– Недостаточно теплые, и в них слишком много металла. Если хотите спрятаться от вертолетов, лучше слушайтесь нас.
Так что они переоделись и отправились в лес.
– Почему вас называют лохмачами? – спросил на ходу Мэттью.
– Старая легенда, – откликнулся один из близнецов. – Лохмачи – это такие сверхъестественные люди, которые ушли от других, чтобы жить среди природы. Они не жили в домах. Другие побаивались их, но и обращались к ним за помощью. Прямо как к нам. Тэпам. Когда дошли слухи, что пси-копы неподалеку, мы просто отправились в лес, поохотиться.
Он повернулся лицом к Мэттью:
– Вы – Мэттью Декстер, верно?
– Да.
– Какая честь встретить вас здесь. Мы… – оба, казалось, секунду посовещались. – Мы так вами восхищаемся.
– Это вы достойны восхищения, – ответил Мэттью. – Привечаете незнакомцев, дурачите пси-копов.
Близнецы хором рассмеялись.
– Я Майк, это – Джимми. Скольких чужаков мы приняли? Всего несколько. Некоторым мы помогли перебраться с одного побережья на другое. Но вы, мистер Декстер… вы и Фиона сделали все это возможным. Все это.
Стивен только тупо слушал. Даже здесь, среди последних охотников-собирателей, этого не избежать. По крайней мере, это больше его не беспокоит.
Выпал снег, а они двигались с перевала на перевал. Он и Мэттью почти не разговаривали – видимо, исчерпали весь запас невысказанного друг другу. Что еще можно сказать человеку, после того как сознался, что не прочь убить его?
Лохмачи, чувствовавшие его настроение, посылали его на охоту, одного. Он редко добывал что-нибудь, но смысл его экспедиций был не в этом.
Несмотря на свое современное оружие, он все больше подчинялся ритму палеолита. Один, в лесу, выслеживая дичь, он нашел смысл в сохранении пустоты в безвыходном положении.
Пока не пришел зов. В первый день это был всего лишь шепот, но на второй он набрал силу. Ясность появилась на третий день, когда прикосновение превратилось в его имя.
"Уолтерс. Я один, без оружия. Надо поговорить".
Он просканировал долину внизу, разыскивая источник. Кто бы это ни был, он, возможно,
"У реки. Утром".
Человек появился, держа пустые руки на виду, жест древний, как само человечество. Стивен не ответил на любезность – он не опустил винтовку. В тридцати шагах незнакомец остановился и откинул капюшон своей парки.
– Федор?
– Ну конечно. А кого еще могли послать за тобой?
– Ты чокнутый сибиряк. Удивляюсь, как ты еще жив.
– Я тебя тоже люблю. Как ты?
Он секунду рассматривал темноволосого человека.
– Это ты мне скажи, Федор. Ты ведь пришел убить меня.
– Корпус – мать, Корпус – отец, Стивен. Меня послали за тобой, а не убивать тебя. Меня послал директор.
– Он? С какой стати директор заботится обо мне?
– Ну-ну, дружище. Я в курсе твоего задания. Я также знаю, что ты, должно, быть, близок… как это по-английски… близок к концу своей веревки. Ты очутился далеко, слишком далеко и слишком долго был оторван от семьи. Но теперь это закончится.
– Закончится? Или им просто понадобился этот мальчишка?
– Он пойдет с нами… ты сам знаешь. Только Корпус позаботится о нем как следует. Мы пытались связаться с тобой раньше, до этого кровопролития…
– Да, что насчет этого? Я убивал свою родню, Федор, я… это было частью моих приказов, но…
– Это прощено. Никто даже не узнает.
Стивен опустил оружие:
– Я могу пойти домой?
– Да. Осталось только забрать мальчика и этого Мэттью Декстера. Потом… Федор понял, что произошло, даже раньше самого Стивена. Не успел он
поднять кончик ствола своей винтовки, русский потянулся себе за спину. Когда его рука вынырнула назад, уже с пистолетом, дуло Стивена поднялось достаточно. Выстрелы грянули одновременно.
Одновременно они упали в снег.
"Сукин сын!" передал Стивен. Он не мог пошевелиться, но и боли не было. Прикосновение Федора быстро слабело. "Ты любишь их. Почему не сказал мне,
дружище? Я не мог…"
"Ты подстрелил меня!" гневно передал Стивен.
"Самозащита. Я видел, что к этому идет. Твое сознание…"
Теперь Стивен понял. "Это правда. Федор, я сожалею. Ты не мог понять".
"Я понимаю, что ты убил меня. Что тут еще понимать. О, господи! Так глупо с моей стороны умереть потому, что ты влюблен и не осознавал этого".
Стивен еще раз попытался подняться, но не смог. "Мне жаль, Федор", повторил он.
"Мне бы водки сейчас. И покурить. И…"
Стивен получил образ широко распахнувшейся двери, потом захлопнувшейся, света, и наступила тишина.
Он так и лежал, только он и небо, и впервые за всю жизнь он чувствовал, что примирился сам с собой.
Он очнулся на нартах. Их тянул Мэттью, лохмачи и Реми шли с другой стороны.
– Мэттью… – выговорил он.