Тёмные церемонии
Шрифт:
– Сейчас очень опасные времена, Марина, – тихо сказал Генбек, глядя девушке в глаза.
– Времена всегда непростые, – в тон ему ответила Бри.
– Я сказал «опасные».
– Я услышала.
– В такие времена лучше заниматься учёбой, отвлёкшись на неё, ты не наделаешь глупостей.
– С чего вы взяли, что я планирую глупости?
– Сейчас многие их творят. – Генбек снова вздохнул. – Или планируют натворить.
– А что вы подразумеваете под глупостями?
– То, что у тебя на уме.
– Вы не знаете, что у меня на уме. – Бри
– Может показаться странным, но я тоже был молодым, поэтому не догадываюсь, а точно знаю.
– Вы были чем-то возмущены?
– Скажем так: не полностью доволен.
– И что было дальше? – заинтересовалась Бри, поскольку не слышала, чтобы в Городе случались революции или бунты молодых. Дворцовые перевороты – да, сколько угодно, а вот бунты – табу, особенно – в Тёмном Дворе. – Чем всё закончилось?
– Я поумнел.
Несколько мгновений девушка смотрела на старика, а затем бросила:
– Я догадывалась, что вы ответите именно так!
На этот раз – зло. Отчётливо зло. Но Генбек не обиделся, поскольку прекрасно знал, какую реакцию вызовет его замечание, и неспешно объяснил:
– Я поумнел в том смысле, что осознал значение слова «глупость».
– Сколько времени на это понадобилось?
– Лучше спроси, что мне для этого не понадобилось.
Бри шумно выдохнула, справляясь с эмоциями, кивнула и совсем другим тоном поинтересовалась:
– Что?
– Совершить непоправимое.
Опыт всегда голосует за разум. А юность – за эмоции. Опыт напоминает о том, что жизнь длинна и нет смысла мостить её дорогу ошибками. Но у юности всегда есть правда.
– Разве то, что происходит вокруг, – правильно? – тихо спросила Бри.
Хамзи развёл руками и улыбнулся. Молча.
– Вот видите!
– Я вижу всё, Марина, но твёрдо знаю, что нужно обязательно просчитывать последствия задуманных глупостей.
– Зачем?
– Зачем? – удивился Генбек.
– И это совсем не глупости, – горячо продолжила девушка. – Что глупого в том, чтобы оставаться гордым и требовать уважения к себе? Ведь если мы будем молчать, если будем отводить глаза и покорно принимать происходящее – ничего не изменится!
– Что ты можешь изменить?
– Если все будут так рассуждать – ничего.
– А ты уверена, что сможешь хоть что-то изменить?
– Если все будут так рассуждать – ничего, – повторила Бри.
Хамзи покачал головой, то ли признавая правоту девушки, то ли укоряя её за горячность и юношеский максимализм, поджал губы, словно намереваясь закончить разговор, но всё-таки не удержался – продолжил:
– В тебе очень много от матери, Марина.
– Это укол? – Бри не ожидала, что Генбек напомнит ей о крови, но сумела не показать, что рассердилась.
– Это констатация факта, – уточнил старик. – Лена была очень хладнокровной,
Нет, он не собирался её оскорблять, и девушка чуть расслабилась. И даже улыбнулась – краешками губ.
– Отец тоже не был трусом.
– Я говорю не о трусости, а об уме. В эрлийцах его больше… несмотря на известное занудство.
– Конечно… – начала было Бри, но Генбек не позволил перебить себя.
– И помни главную заповедь своей семьи: эрлийцы всегда в стороне, всегда сохраняют нейтралитет, потому что хорошие врачи нужны всем сторонам конфликта. В этом – залог выживания.
– Нас истребляли с той же жестокостью, что и других тёмных.
Старик едва заметно улыбнулся, услышав «нас». Настолько едва, что девушка не заметила. Улыбнулся, но не прокомментировал, продолжил о своём:
– Альянс не будет шутить. Они хотят насадить свою власть максимально мягко, хотят, чтобы жители Города приняли новые правила добровольно, но поверь: с теми, кто будет активно мешать, Внутренняя Агема церемониться не станет. Всех откровенных врагов убьют не задумываясь – такова логика смены власти. Безжалостная – да, но смена власти никогда не бывает бескровной. Кто-то обязательно умирает.
– Я это понимаю.
– Уверена?
– Абсолютно, – твёрдо сказала Бри. – Я понимаю, но не могу сидеть и ждать, когда Тёмный Двор вернёт всё так, как было раньше. Не могу, потому что не уверена, что у навов получится. Они не покидают Цитадель уже несколько недель, а Консул с каждым днём становится сильнее.
– Ты этого не знаешь.
– Я вижу.
– Иногда демонстрация силы является признаком скрываемой слабости.
– Иногда, но не всегда.
– Что ты хочешь сделать? – поменял тему Генбек.
– Это важно? – подняла брови девушка. Рассказывать Хамзи о книге она не собиралась.
– Перефразирую вопрос: что привело тебя в мой магазин?
– Хочу арендовать у вас «толмач».
– Универсальный?
– Расширенный.
– Какой язык тебе нужен?
– Навский и старонавский.
На этот раз Хамзи держал паузу довольно долго, почти минуту. На девушку не смотрел, опустил глаза и барабанил пальцами по столешнице, а затем, по-прежнему не поднимая глаз, пробурчал:
– Такие «толмачи» даже в спокойные времена привлекали внимание. Тёмный Двор не любит, когда кто-то читает старые книги без его ведома.
– Уверена, когда всё разрешится, Тёмный Двор не будет на меня в обиде.
– Теперь я вижу в тебе не Лену, а деда.
– Спасибо, – кивнула Бри. – У вас есть то, что мне нужно?
– По требованию Внутренней Агемы все «толмачи», в первую очередь – расширенные, сданы на временное хранение. – Девушка издала возглас разочарования. А старик не удержался от привычной колкости: – Я всегда говорил, что нужно учить языки, а не полагаться на устройства. Даже на магические.
– Скажите, – помолчав, произнесла Бри, – если я предложу удвоенную арендную плату за «толмач»…