Темные тропы
Шрифт:
– Да, я отдаю тебе это право, – заключил он. Он сошел с трона и остановился на мостике из костей, который был продолжением трона. – На этом я повелеваю закончить сто третий совет. Чтобы достойно отметить начало миссии властителя Арнхема, я дам праздничный прием в его честь. Те, кого ждут сражения с Миропотоком, могут быть представлены своими близкими.
Последнее замечание относилось непосредственно к молодым властителям. Король знал, что этим он обеспечивает себе превосходную возможность устранить их и полностью собрать на предстоящем празднике всю старую гвардию. Это позволит ему присмотреться к тем, кто придет засвидетельствовать Арнхему свое восхищение и, соответственно этому, потребует особых забот
Он дождался, пока властители покинут зал, чтобы передать свою волю первобытной душе Тараска. Держащий трон позвоночник вздрогнул и начал вращаться вокруг своей оси. Через несколько мгновений ступенька трона мягко уперлась в скалистый выступ. Король освободил Тараска из-под власти своего сознания и ступил на высокий мыс. Тотчас появились десять морибонов, чтобы сопровождать его в покои, точно повторяя ритм королевских шагов.
Король ликовал. Совет прошел в полном соответствии с его планами. Предосторожности, которые он предпринял, чтобы помешать некоторым мятежным властителям покинуть зал, оказались излишними. Невзирая на злобные претензии властителей, ни один из них не был в состоянии поставить под угрозу правила игры. Он задумался о своем предшественнике, о том разговоре с ним, который почти случайно состоялся накануне коронации. Ему вспоминалась лихорадочная атмосфера, обжигающее горло вино и одуряющий дым снадобий, изготовленных в Земле Василисков и вызывающих в полутьме видения иных забытых городов. Король открывал свою душу с необычайной искренностью, как если бы язык ему развязало вино или, быть может, предчувствие неминуемой потери власти. С покрасневшими от избытка одуряющих снадобий глазами он охватил рукой плечи своего преемника и увлек его в дальний угол.
«Ты будешь управлять холодным поприщем, – шептал он едва ворочающимся языком. – Театром, который до бесконечности воспроизводит воспоминания о жизни, уродливо копирует Миропоток и изобретает себе правила. Никогда не забывай, что за каждым харонцем стоит младенчество, период непорочности, драмы, которые пронзили русло Желчи… Заруби себе на носу, что это королевство, уж во всяком случае, ничем не хуже Миропотока. Нет, мой друг, зло нам не пристало… Поверь мне, после всех этих лет я убедился, что мы находим лишь дурное употребление добру».
Дурное употребление добру…
Эти слова сопровождали короля до самых покоев. Прикрытая за ним слугой дверь мгновенно разорвала невидимую нить, которая еще удерживала его в Алебастровом Зале. Напряжение, сжимавшее его мускулы, ослабло. Он вдруг почувствовал себя усталым и опустошенным. Приблизившись к глазу Тараска с намерением получить гипотетическую поддержку в созерцании своего королевства, он увидел только черное небо, серые крыши и вереницу властителей, медленно продвигавшуюся по дороге Слоновой Кости. Королю неосознанно хотелось воспротивиться зову Терний и доказать себе, что он не нуждается в забытьи. Скрестив руки на груди, он попробовал заглушить это привычное эхо, прежде чем со вздохом уступить ему. Но едва он оказывался в своих покоях, как понимал, что всякое сопротивление бесполезно.
Он позвал слугу и позволил раздеть себя в тишине, не отрывая глаз от этой узкой дверцы, что пока еще отделяла его от соблазна Терний.
– Не желает ли ваше величество, чтобы я зашел за ним? – осведомился морибон.
– Ни к чему. Ты можешь идти.
Пятясь задом, слуга быстро скрылся. Король не боялся своей наготы, которая разоблачала непрочность его тронутого некрозом тела. Он коснулся прохладной поверхности заклепок, усыпавших его грудь, и тихими шагами направился к дверце. Открыв ее, он остановился на балконе из белого мрамора, чтобы полюбоваться произведением искусства садовников, которые поддерживали королевский колючий кустарник в прекрасном состоянии.
Перед его глазами было зрелище, вызывающее
Король вдохнул терпкий, возбуждающий аромат, источаемый этим колючим лесом, и поднял руки, сложив их крестом, чтобы подтянуть кустарник к себе.
Несколько стеблей сложились и повлекли за собой самые верхние трепещущие шипы.
Король прикрыл глаза, чтобы не поддаться утробному страху, парализовавшему все внутри, пока колючие кусты, призванные унести его в пустоту, окружали его тело, как настороженные змеи перед рывком. Он напрягся при первом прикосновении и почувствовал, как теплое волокно лениво обвивается вокруг его лодыжки, затем вокруг его запястья. Правила ритуала предписывали Терниям крайнюю осторожность, чтобы, крепко удерживая короля, они не могли бы его ранить либо прервать циркуляцию крови. И у него никогда не было повода пожаловаться на них. Давление обвивающих его члены стеблей всегда было чутким.
Внезапно он ощутил, что его ступни отрываются от мраморной опоры, и понял, что он уже подвешен в пустоте и приближается к центру башни, где трепещут стебли, ответственные за его грезы.
Тернии придали его телу горизонтальное положение, и одновременно острия шипов начали выделять капли янтарного цвета. Король резко изогнулся, когда шипы разом впились в его кожу от головы до ступней.
Улыбаясь в экстазе, он позволил затопить себя напитком снов, и ему стало казаться, что по его жилам течет чистая и свежая вода. Пелена блаженства понемногу меняла его ощущения.
Сквозь белый шелковистый туман, на границе его сознания, начал вырисовываться печальный силуэт.
Гость…
Белая пелена опускалась на его сознание, в то время как контур видения становился более явственным, вырываясь из тумана. Он захотел остановить мгновение, узнать лицо того, кто всегда предшествовал его грезам, но вновь, как и прежде, Тернии увлекли его. Он погрузился в бездну.
Тот, кого король считал гостем своего воображения, встряхнулся после столь долгого сна. Он был подлинным собственником этого сознания. Король обманывался, полагая, что приютил постороннего. Король сам был посторонним этой душе, он вселялся в сознание другого тотчас, как только Черные Тернии отпускали его и бросали на произвол Желчи.
Дух начал уходить осторожно, попутно связывая мысли, которые ему не принадлежали, чтобы понять их и проанализировать. Снадобье уже оказывало свое действие. Окружавший его белый туман превращался в ледяные кристаллы, мостя по ту сторону реки Пепла невидимый путь в Каладрию. Пока шипы будут обрабатывать тело короля, Желчь ничего не заметит. Следовало действовать быстро, еще быстрее, чем в прошлый раз. Король понемногу привыкал к снадобью, и гость должен был все чаще и чаще обнаруживать себя, чтобы подталкивать его искать убежища в башне.