Темные воды

Оленева Екатерина Александровна

***

Драко пил. Много. Его не могли остановить запреты, не удерживали наказания.

– Что, принцесса Мракс? – ухмылялся он, после того, как достигал нужной кондиции. – Успела приготовить себе путь к отступлению? Кажется, благословленный Поттер, Святой Гарри Поттер положил на тебя глаз, да?

– Прекрати, Драко, – морщилась София. – Ты отвратителен.

– Ну, конечно, я отвратителен. Я же не Поттер… и даже не Снейп. Я черт знает, что такое. Сплошное недоразумение.

– Не надоело ещё упиваться жалостью к самому себе?

Драко смеялся:

– Да разве я упиваюсь? Нет, Гринграсс. Мне плевать на то, что будет со мной. Но Поттеру я тебя не отдам. Только не этому проклятому мальчику «Я-Такой-Правильный!» Учти, я скорее убью тебя.

Стоило алкоголю выветриться, как Драко предпочитал не вспоминать сказанного во хмелю.

– Ты действительно сможешь меня убить? – как-то поинтересовалась у него София.

Драко криво ухмыльнулся в ответ:

– Дура ты, Гринграсс.

– Это «да, конечно, убью и глазом не моргну». Или «Нет, что ты? Как можно?».

– Разве я посмею убить племянницу Тёмного Лорда? – ухмыльнулся блондин и запустил в девушку снежком, слепленным из серого, успевшего осесть, снега. – Я для этого слишком Малфой.

– Сволочь ты, а не Малфой.

– Одно другому не мешает.

В тот же вечер, опять наклюкавшись, Малфой, сделал попытку зажать её в общем коридоре. София пришла в ярость. Она не терпела подобной романтики.

– Пошел вон, Хорек! И даже не смей заводить свою любимую волынку насчёт Поттера!

Драко смеялся хриплым, сумасшедшим смехом. Его холодные глаза чем-то напоминали взгляд умирающего Добби. В нём отражались серые небеса и леденящее предчувствие смерти.

– Если я умру, а Поттер станет к тебе подкатывать, как долго ты будешь отшивать его, моя дорогая невестушка?

– Ты выживешь. А Поттер женится на Уизли. И все мы будем жить долго и счастливо.

Драко устало уронил голову Софии на плечо:

– Ты будешь сажать цветы в Малфой-мэноре…розы. Алые розы. Их так любит мама. Хотя, нет, к Мерлину розы! Ты станешь сажать лилии. Белые! И носить легкие белые платья. У нас с тобой будет сын. Блондин. Красивый мальчик, похожий на меня. И когда-нибудь он влюбится в дочку Поттера, а я надеру ему задницу.

– Ничего подобного! Я и пальцем тронуть его тебе не позволю.

– Не позволишь. И мы будем ругаться с тобой из-за этого всю ночь, до самого рассвета…

– Ты станешь обзывать меня «Гринграсс»…

– А ты меня – Хорьком…

Они засмеялись.

– Всё так и будет, – прищурился Драко, но в голосе его слышалась тоска. – Если мы выживем. Если Поттер победит. Если Малфоев не казнят или не отправят в Азкабан.

– Драко!..

– Ты не должна была сюда возвращаться. Здесь нет будущего. Мне нечего тебе дать, София. У меня нет ни душевной чистоты Поттера, ни его силы духа, ни его чертовой храбрости и тем более нет даже сотой доли его благородства. Будь Поттер на моем месте, он никогда бы не позволил тебя пытать, отправлять в проклятые дома, похищать прямо у себя из-под носа. Он скорее бы сдох, чем лёг под Грейбэка. Он никогда бы не изменил тебе с сучкой Беллой. Он – не я, в этом всё дело. Поттер всегда выходил на пару метров вперёд. Останься с ним и в твоем будущем будут пресловутые белые лилии. Это хуже Круцио, представлять, как он протягивает к тебе руки, а ты готова сказать ему: «Да»!

– Я никогда не останусь с Поттером, – поспешила успокоить его София. – Ни мне, ни ему это ненужно. Он любит Джинни. А я… я, конечно, уважаю его, но я не хочу сажать с ним лилии. Я люблю тебя. Если завтра тебя ждёт Азкабан, значит, я буду ждать. Ждать столько, сколько потребуется. А может быть, мы пойдём туда вместе.

Представив такую перспективу, София содрогнулась и смолкла.

– Гринграсс?

–Что? – уныло откликнулась она.

– Я люблю тебя. Как умею. Прости меня, ладно? За всё. Я кругом неправ. Я хотел бы, чтобы всё с самого начала между нами было иначе. Но прошлого не изменить, а на будущее так мало надежды. И всё же я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя, Гринграсс.

Он обнял её. С нежной горечью, страстно и в то же время почти по-братски.

Отвечать не имело смысла.

София и так уже всё ему сказала.

***

Паркинсон изо всех сил стараясь подлизаться к новому начальству. Краббэ и Гойл словно задались целью примкнуть к сомнительной славе Кэрроу. Милисент затаилась, стараясь не показываться в общей гостиной. Со всего их курса единственным, кто оставался более или менее вменяемым, был Блейз Забини, но общаться с ним у Софии не было желания.

Гуляя в окрестностях Хогвартса, серого и словно вымершего, девушка часто размышляла о том, что, если Волдеморт падёт, ей не простят роковой родственной связи и, в лучшем случае, отправят к магглам. При этой мысли что-то слабо трепыхалось в груди, но…зачем ей к магглам? Её ничто больше не держит в том, другом, мире. Она слишком пропиталась этим.

Если Волдеморт одержит победу, то всё, что его окружает, будет похожим на то, чем обернулся Хогвартс: серая мгла, холод, пустота и ненависть. Темный Лорд, словно исполинский дементор, высосет из мира всю радость.

– Не боитесь замерзнуть, мисс Гринграсс? – услышала она глубокий низкий голос профессора Снейпа. – В вашем положении не стоит сидеть на стылой земле.

Приняв протянутую ладонь, София позволила учителю помочь ей подняться.

– Не хотите прогуляться?

– Моё общество будет вас раздражать.

– Не в малейшей степени, – заверил её Снейп.

Какое-то время они просто шли рядом, ежась от холода и не глядя друга на друга.

– Тёмный Лорд убьёт вас, – с тоской проговорила София, устремляя взгляд на серое озеро.

– Убьёт, – согласился зельевар. – Вас это расстроит? О! Это прямо-таки бальзам на мою израненную душу; реки меда на моё больное самолюбие. Могу я полюбопытствовать, из чего произрастает ваше горячее соболезнование?

И не глядя на директора, София знала, как иронично приподнимаются его брови.

– Я считаю это несправедливым.

– Если вас это успокоит, мисс, я знал, на что иду. Я взрослый человек и вполне готов принять ответственность за свои поступки.

– И вам не страшно?