Тёмные Звёзды: Дары грома
Шрифт:
Ларита мелко, часто покивала, словно трепетала от страха. Что толку притворяться? лучше откровенно, чем врать и врать всё дальше.
– Вы правы. Я грешен, давно и тяжко. И не ведаю, что перевесит на суде Господнем – мой грех или моё служение. Боюсь, теперь вы не сможете мне доверять.
После долгой, томительной, казавшейся бесконечной паузы его слуха коснулись вздох и шёпот Лары:
– Я попробую…
Радости кавалер не испытал. Напротив, камень на душе стал тяжелей – голос болезненно напомнил о Руте. Давным-давно, в мучительный час, в полутьме, она так же шептала: «Ты
Быстро опустился тёмный вечер. Панак залила синева, зажглись лампы на «Морском Быке». Мелодичный звон баханских храмов таял в синем воздухе, стихали звуки города, к которому – день за днём, как часовая стрелка, – приближалось неведомое бедствие. Сегодня цикады стрекотали тише, сбивчивей, словно их тонкие голоса заглушал усилившийся северо-западный ветер – вчера он лишь колыхал листву, а нынче уже шевелил небольшими ветвями деревьев.
– Передайте Хайте, что я жду её с патой, – попросил Карамо на прощание. Он пошёл к своему коттеджу, прихрамывая на длинных ногах, словно лечение было напрасным, и тугая боль вернулась в суставы. Осанка его изменилась, он – обычно подтянутый, – выглядел почти стариком. Ларе пришли на ум слова отца Коня: «Его окружает прискорбная, тёмная тайна».
Вот, значит, как… Погулял смолоду, поигрался, а потом забыл свою зазнобу – да с ребёнком! – и из сердца выкинул. Даже сынку её назвать не хочет – стыдно своих прежних дел.
«Должно быть, он потом Лариона пригрел-таки – в пансион определил, чтоб как благородного воспитывали… своя кровь, ясно! И про ключ Юнкер знает – посвящён… А дальше? что-то между ними грянуло – и на разрыв. Так оно всегда у незаконных. Они же чувствуют, что родились не по правде, вот и злятся, и томятся. И развод кавалеру – за грех. Бог не прощает… А девушка – та, мать Лариона, – из простых была. На волосок не верю, что падшая. Она по простоте обманутая. Закружилась, обольстилась…»
Ломая голову – как теперь вести себя с Карамо? – Лара взошла на этаж, к своей с Эритой комнате. Только сейчас оставшийся без ужина желудок стал напоминать о себе. Захотелось пирога и молока.
На уме нет-нет да возникал Юнкер – отчего-то представилось, как он понуро бредёт по собачьим улицам Панака, заложив руки за кушак и надвинув шляпу игрока на лоб, с горящим на щеке ударом батюшки. Курильщик дурмана, байстрюк без матери…
«Несправедливо к нему так! – возмутилась душа Лары, даже слёзы к глазам подступили. – Какой ни есть, но светлой крови!.. и медиум, вдобавок мощный… За что его отверг Карамо? И что вышло? парень перешёл к язычникам… отчается – и душу сгубит, станет поклоняться крокодилам».
Оказалось, в их комнату собрались все Звёзды экспедиции.
На столе, под салфеткой, Лару ждал остывший ужин, на который четырьмя глазами поглядывала вечно голодная пата. Животина быстро усвоила, что её – с подачи перепуганной девицы-горничной из Руэна, – теперь зовут Анчуткой, и на новое имя с готовностью откликалась «Тяа?»
Но вместо вечернего уюта и покоя здесь царило молчаливое напряжение. Эрита похаживала по комнате, Хайта сидела на коврике у её постели, а Лисси…
Лис горизонтально висела в воздухе под потолком, в ниспадающей длинной сорочке, и медленно поворачивалась, как колбаса на вертеле. Лицо Лисси было неподвижно-сонным, глаза полузакрыты.
– Что это – мы сонной микстурой разжились? – кивком указав на неё, Лара сразу села к столу и занялась ужином. – Кто раздобыл, Котта Гириц? Я видела, Лис вела с ним разговоры…
– Не-е-ет… – протянула Лисси долгим голосом сомнамбулы, приоткрыв блуждающие синие глаза, похожие на ночные озёра. – Это заклинание баха-а-анов…
– Искусство Лунного Пруда, – деловито и как-то нервно пояснила Эри. – Я купила секрет у туземного мастера. Действует через треть минуты после прочтения. Без удавки, без раствора. Я уже опробовала; Лис – вторая. Но формула – на языке гушитов, она призывает Бахлу, владыку снов…
– Думаешь – насколько нам это дозволено? – откусив от пирога, Лара присмотрелась к Лисси. Ничего, стойко держится у потолка.
– Вот именно. – В глубокой задумчивости Эрита начала было грызть ноготь, но тотчас вспомнила о достоинстве и сплела пальцы перед грудью. – Котта с его познаниями толмача будет нам очень-очень нужен. Кто-то должен точно перевести текст, а потом… надо чем-то заменить обращение к Бахле, верно? Я не хочу ему молиться.
– Главное – совета у попа не спрашивать, – попыталась шутить Ларита, ещё подавленная сценой между отцом и сыном. – Хотя… если буду под шлемом, попытаюсь вызвать Гестель – там отец Конь, он священник понимающий, подскажет что-нибудь. Повезёт – так заодно и с Бези поболтаю.
– Да, теперь ты у нас – единственный медиум, на тебя вся надежда, – со вздохом посмотрела Эри на неё.
– Как…как единственная? – Лара чуть не поперхнулась пирогом.
– Пока ты ездила в город, Огонька послали в порт, на пароход. – Эри говорила негромко, словно боясь задеть её душу. – Если быстро поднимешься на дирижабельную башню – может, увидишь отправление.
– Но почему… – Лара ощутила пустоту в груди и беспомощную, жалкую растерянность. Аппетит пропал, как не было.
– Карамо назначил его письмоносцем, отправил на материк с личной почтой. Огонёк тут бегал напоследок, всё тебя искал… Записку оставил.
– Где она?!
Конверт был без адреса, вообще без всякой надписи, залепленный – и измазанный, – жёлто-бурым пектиновым клеем. С конвертом Лара выскочила в коридор, встала под тусклой лампой. Неровные строчки прыгали перед глазами:
«Лари, прости, мне срочно приказали ехать, там «Королева Халле» под парами. Я так хотел поговорить с тобой, но ты была без обруча…»
«Да, а лицом к лицу у тебя зубы свело!.. Надулся, обида ходячая – нет бы спросить, по-людски разобраться!»
«…я плыву в Гасторию, потом поездом в Руэн. Давай свяжемся? Я буду выходить в эфир…»
С мстительной яростью, беззвучно плача, Лара мелко порвала куцее письмо и выкинула клочки в коридорное окно. Выплакав горести дня, она вытерла глаза платочком и долго стояла у отрытого окна, чтобы свежий ветер сдул с лица малейшие следы горьких слёз.
C. Тайные союзники
В тот же день, пятью часами раньше