Тёмные Звёзды: Дары грома
Шрифт:
– Да!.. я сподобилась её прикосновения. – Лицо девицы просветлело, одухотворилось. – Когда она целила, родители принесли меня к ней. Моя нога чудом выпрямилась и правильно срослась. Отец подарил Деве цену быка и пригласил жить к нам. Целый день она была нашей гостьей, я помню каждое её слово, каждое мановение руки…
– Она не упоминала о ключе? о ключе с изображением древа?
– Нет, великий.
– Говори о ней. Вспоминай.
Глена рассказывала и час, и другой. В её глазах, в её устах чудесная Радуга была бесконечно доброй, всезнающей, способной утолить любую боль. Даже увядшие цветы
Пристально, не мигая, наблюдал за ней Воитель.
– …больше всех цветов она почитала ирисы, везде благословляла их.
Слова иссякли, Глена выдохлась, но это была счастливая истома. Впервые за много дней терзаний девушка испытала радость. Даже стальной лик Воителя не внушал ей священного страха. Ей казалось – в его немигающих медных глазах застыли слёзы. Смешиваясь с ароматом ладана, в колеблющемся, беспокойном воздухе под сводом шатра витал металлический запах, как в кузне.
– Ты отведёшь меня к её могиле. Ты увидишь кровь её убийц, – изрёк он.
– Не надо крови, – попросила Глена. – Она не убивала никого…
– Чего ты хочешь?
– Если соизволишь, очисти меня перед людьми. И… надели даром исцеления. Я хочу быть… как она.
Опустив голову, словно в раздумье, Воитель стал водить указательным перстом десницы по тылу своей левой длани. Золотой узор, загадочной вязью покрывавший его железно-серую кожу, загорался и угасал от прикосновений. Словно Ветер читал по живым знакам – суждено? не суждено?
Затем поднял взор на Глену:
– Сними тунику и подойди.
С робостью она подчинилась, путаясь пальцами в завязке под грудью.
«Он не обидит, нет».
Жест Воителя остановил её, готовую принять его объятия – он выставил вперёд десницу, подняв открытую ладонь навстречу девушке. Из ладони, как из волшебного зеркала, заструился свет, плотный и тёплый, словно дыхание коня. В луче света трепетали огненные спицы, колко осязая лоб, плечи, живот Глены. Она ощутила себя прозрачной как вода, сквозь которую солнце освещает дно пруда.
– Сможешь. То, что есть в тебе, проснулось. Ты знала, чего хотеть. И прими её знак.
Спицы обожгли грудь, Глена невольно вскрикнула. Когда же опустила глаза, увидела на себе рисунок ириса, будто прописанный иглой.
Из шатра они вышли вместе, и люд пал ниц, издав нестройный вздох: «Великий, славься!»
– Слушайте, – заговорил Ветер, возложив длань на плечо Глены. Голос его покрывал простор до Ярги. – Кто пренебрёжёт ею, тот оскорбит Радугу. Её старое имя истаяло вместе с бесчестьем. Отныне она Уванга – Чистота.
– Да будет так! – ответила толпа.
Затем Воитель наклонил лицо, обращая взор на Увангу, которая была как дитя рядом с ним, и девушка узрела небывалое – на железных губах гиганта появилась улыбка.
Но в Святое Писание сей краткий миг не вошёл.
Меж тем с юга приближался легион, сжигая и разоряя на своём пути селения, творя великие бесчинства и жестокости.
Воитель же собрал военачальников под знамя истины и объявил: пора повергнуть медного дракона.
Эгимар сказал: направь на них силу Отца Небесного! Их тысячи, а наши силы малы.
Воитель ответил: велика ли будет ваша заслуга, если не приложите рук к делу, за которое многие умерли в муках?
Тогда войско сынов истины вышло к реке Ярге, чтобы дать бой легиону, и было их, оружных, вчетверо меньше, чем врагов. И они поклялись друг другу не сойти с места, на котором встали.
Зная тактику армии, в которой он служил, Аргас использовал излучину мелководной Ярги как преграду и вынудил легион форсировать реку под обстрелом лучников. С утра до полудня легионеры мутили воду в речушке илом и своей кровью, яростно проклиная бунтовщиков-сектантов, но упорство воинов Консулата недаром вошло в поговорку – когда солнце близилось к зениту, они перешли Яргу, построились в манипулярный боевой порядок и мерным шагом пошли на врага. Тут передовую лёгкую пехоту встретили волчьи ямы с кольями на дне. Туда же провалились всадники фланговых турм, посланные смять рыхлый строй мятежников.
Но вот ударили пращники, а за ними надвинулась первая линия легиона – стена щитов, ощетиненная копьями. Над Яргой зазвучал неумолчный крик боли и ярости, зазвенело железо. Страшна была отвага воинов Ветра, потому что каждый из них жаждал венца молний и пути по радуге.
И битва длилась от середины дня до вечернего часа, и знамя истины было над войском, и сыны истины отражали натиск за натиском. Эгимар, обагрённый своей и чужой кровью, пришёл к шатру и сказал: мы верны клятве, но вскоре замертво поляжем там, где стоим. Защити безоружных и женщин.
Воитель сказал Эгимару: вы доказали верность Грому; отступите и ложитесь лицом вниз, и закройте ваши головы, и пусть никто не поднимает глаз.
И было объявлено в стане, чтобы все легли наземь.
Тогда Воитель воззвал к Отцу Небесному, подняв руки ладонями к небу, и над легионом произошло великое возмущение воздуха, как бы хобот крутящийся, чёрный и воющий, который взметал ввысь воду и землю, людей и коней. И войско прокуратора было сметено как сор, немногие уцелели из него и сии выжившие уверовали в Гром.
Северная Кивита, Церковный Край
1500 миль к северо-востоку от Ярги
Доннер – патриаршая столица
Как древле Ветер перед битвой, патриарх во время череды молебнов трапезовал постно – сладкое вино, орехи, фрукты, сдоба. После благословения над пищей большинство блюд и кувшинов со стола уносили нетронутыми, для раздачи бедным – так заповедал Воитель.