Темный эфир
Шрифт:
— Если ты не вернешься в прошлое, цепь разомкнется и события пойдут совсем иначе, — ответил Эй-Рих. — И никто не знает, как именно. Но одно известно точно: «Группы Феникс» не будет. А значит — не будет и Старков. А если не будет Старков…
Не будет и Дэймона. А если не будет Дэймона — то некоему попаданцу с Земли не в кого будет вселяться. А значит… Черт, это слишком сложно…
— Это сложно даже для меня, — отозвался Эй-Рих. — В теории, если не будет Старков, не будет и Бранда, который снова приведет Тьму на Аврору. Но… С гораздо большей
Дерьмо…
«Я не справлюсь!» — запаниковал вдруг Дэймон, прочувствовав, к чему я склоняюсь. «Я не справлюсь ни с чем! Я не смогу править Домом, я не смогу выдать себя за тебя, я не…».
«И не надо,» — спокойно и почти ласково произнес я. «Не нужно себя ни за кого выдавать. Просто будь собой — и все получится».
«Но Корал… До твоего появления она презирала меня!».
«Ну, значит, тебе придется приложить усилия для того, чтобы завоевать ее уважение.», — пожал плечами я. «И, возможно, что-то большее. Не ссы, братан. Все у тебя получится!».
Я принял окончательное решение.
— Давай, боярин. Заводи свою машину! — пробурчал я вслух.
— Я не очень понимаю твой фразеологизм, но из контекста делаю вывод, что ты согласен, — отозвался Эй-Рих.
— Да, — я кивнул. — Давай, поехали. Дэймон, будь умничкой и береги Корал. У тебя хорошие помощники, а значит — все будет ок.
«Прощай. И… Спасибо тебе за все, что ты сделал.».
— Давай, брат. Живы будем — не помрем. Держи хвост пистолетом.
— Я очень рад, что ты сделал правильный выбор сам и мне не пришлось отправлять тебя назад против твоей воли, — довольно проговорил Эй-Рих. — До переноса три… Два…
— Эй! — возмутился я. — что значит…
Договорить я не успел.
Послышался щелчок, сознание затопил поток яркого, слепящего света, я почувствовал, как меня затягивает в разноцветный, сияющий самыми тошнотворными оттенками водоворот, послышался нарастающий гул, переходящий в инфразвук, а потом сознание вдруг погасло, будто кнопку нажали.
Чтобы через секунду проявиться вновь. За много парсеков от Авроры, в теле тридцатипятилетнего авантюриста по имени Дмитрий Демьянов.
Мог ли я представить такое, просыпаясь час назад под бурчание Корал?
Навряд ли.
Эпилог
Сознание вернулось под истошный писк энцефалографа. Мерзкий, тонкий и бьющий по ушам. Скривившись, как от зубной боли, я поднял руку, попутно выдрав из нее несколько катетеров, нащупал на голове сетолчку с присосками, сорвал ее и отбросил в сторону. Писк стих. Ну наконец-то!
Перед глазами — темень. Проведя рукой по лицу, я выругался и принялся разматывать бинты. Эй-Рих не обманул. Чувствовал я себя свежим и полным сил, как будто только проснулся в собственной кровати после продолжительного сна, а не на больничной койке после столкновения с двадцатитонной фурой. Старательно глуша в себе сожаление о сделанном выборе, я попытался сесть на кровати. Что-то мешало. Гипс. Сделав усилие, я согнул ногу и услышал характерный треск. Есть. Теперь вторая… Готово. Так, теперь займемся руками.
Медсестра, та самая миловидная блондинка, которую я видел у своего тела с доктором, вбежала в палату, когда я почти избавился от всех проводов, оплетающих мое тело. Вбежала — и замерла у двери, молча открывая и закрывая рот, как рыба, вытащенная на берег.
— Здравствуйте, — я отправил ей самую миловидную улыбку из своего арсенала. — Не подскажете, какой сейчас день?
— Семнадцатое ноября две тысячи семнадцатого года… — автоматически проговорила девушка. — Вас… Вас привезли сегодня утром, и вы… Вы были в коме!
— Угу, — кивнул я. — Как видите, современная медицина творит чудеса. И одно из таких чудес случилось только что. Больной выздоровел.
— Я… Я сейчас доктора позову! — кажется, девушка вспомнила должностную инструкцию.
— Не надо, я сам к нему зайду, — покачал я головой. — Чуть позже. Скажите, — я покосился на бейджик на груди девушки. — Скажите, Катенька, а где мои вещи?
— Так разрезали все… Выбросили… Там все рвавное было, и в кровище…
— Угу. Я так и думал. А телефон?
— Я… Не знаю, — растерянно помотала головой девушка.
Впрочем, я догадывался. Телефон был закреплен на приборке, и, скорее всего, погиб в столкновении смертью храбрых. Эх. Ну ладно.
— А можно ваш попросить? Буквально на минуточку? Мне один звонок сделать нужно.
— Д-да… Конечно, — девушка кивнула, на негнущихся ногах подошла к кровати и робко протянула мне телефон.
— Спасибо! — я ткнул в пиктограмму, по памяти набрал номер, и приложил трубку к уху.
— Слушаю, — раздался через несколько секунд мрачный голос.
— Здорово, Скиф. Это я.
Пауза.
— Димон? Ты, что ли? — мой собеседник на том конце «провода» удивился не меньше медсестры.
— Как слышишь.
— Но… Слушай, меня к тебе даже в палату не пустили! Сказали… Сказали, ты в мясо разбился! Да и тачку я твою видел, там в лохмотья все… Док сказал, ты в коме… Так, стоп! — пришел в себя мой заместитель. — Где мы с тобой познакомились?
Вот, молодец. Башкой работать начал.
— В «Мичигане». Я тебе пивную кружку на голове разбил.
Пауза. А потом дикий рев в трубку.
— Димо-о-о-н! Твою ж налево! Док же сказал, что тебе край! Мы ж тебя похоронили уже!
— Меньше верь сомнительным слухам, — усмехнулся я. — Короче, Скиф. Давай-ка подтягивайся в…
Я перевел вопросительный взгляд на девушку.
— НИИ имени Склифосовского, — подсказала та.
— Подтягивайся в «Склиф», — я усмехнулся каламбуру «Скиф — в Склиф», — прихвати шмоток, а то у меня все в хлам, и мобилу мне возьми. На эту трубу звякнешь, тебе скажут, куда подойти. И скажи там всем, чтоб сворачивали поминки. Нас ждут великие дела!