"Тёмный фаворит" Особый случай
Шрифт:
Рассказывал, что зимой, раз в неделю, ему давали
красное вино - врачи прописали.
– Красное? Кислятина, - поморщился
Ляйхенфауст. - Всю жизнь не любил кислое,
пресное и серое. Думаю, вы меня понимаете.
Алексей Васильевич. Жизнь должна быть яркой.
– Только не от чужой крови, - возразил
Лавровский.
– От чужой, от своей... Принципиальной
разницы в этом нет. Главное, прожить жизнь надо
так, чтобы...
Вдруг
болезненной гримасой:
– Доннер веттер! Опять этот проклятый
катар... Где мои пастилки «Виши»? Я только ими
и спасаюсь.
386
Он взял со стола, изъятую при досмотре,
янтарную коробочку, достал из неё две круглые
розовые таблетки и быстро бросил их в рот:
– Ну, вот и всё...
Пастилки «Виши», вроде всегда белыми и
восьмиугольными были, подумал Лавровский, а
это розовые... Яд!
– Фёдор Иванович!
– крикнул он, срываясь с
места.
– Не надо!
Но было уже поздно. Ляйхенфауст захрипел
и уронил голову на стол...
Прибежавший
полицейский
врач
сокрушённо развёл руками:
– Медицина здесь бессильна. Cardiac Arrest -
остановка сердца.
Долго стояло тягостное молчание. Наконец
его прервал генерал Середа:
– Всех нас перехитрил. Ушёл... Ну и, что
теперь, прикажите делать?
– Если Адольф Краузе не заговорит, нам
остается только одно - чемоданы паковать. Вам
давно место в Табольске приготовлено, а меня в
Енисейской губернии заждались, - Скандраков
поморщился. - Глушь несусветная... И никаких
надежд на лучшее.
– Заговорит, - обнадежил его Лавровский. -
Будет запираться, пригрозите, что отправите в
тюрьму и посадите в одну камеру с Балдохой,
Беспалым и Зеленщиком.
387
Жандармский генерал, ещё плохо знающий
московский уголовный мир, спросил:
– А это кто такие? Право слово, впервые о
них слышу.
–
Первейшие
«иваны»,
–
объяснил
Лавровский.
– От надёжного человека знаю - у них
свои давние счёты с Бешеным.
– Разве они арестованы? - удивился
Скандраков.
– Нет, на свободе. Но Краузе об этом знать
ни к чему.
Приведённый на допрос Адольф Краузе
держал себя уверенно: он ни в чём не виновен, о
поддельных кредитных билетах даже не слышал.
Никаких подземный тайников в квартирах,
снимаемых в доходном доме Ромейко, почтенным
коммерсантом Гольдфарбом,
– Я требую незамедлительно уведомить о
моём беззаконном аресте консула Германской
империи. Рейх не даст своего подданного в обиду.
– Хорошо, - кивнул генерал. - Сегодня
неприсутственный день, а завтра я обязательно
сообщу консулу. Вам же пока придётся посидеть в
губернском тюремном замке.
–
Надеюсь
недолго,
ваше
превосходительство? - довольно усмехнулся
немец.
– Недолго, - заверил его генерал. - Но
поскольку замок сейчас переполнен, одиночную
камеру вам предоставить не могу.
388
– О майн гот! Теснота, вонь, блохи...
– Не без этого, - ехидно улыбнулся
Скандраков. - Зато соседи у вас будут
замечательные. Крестьянин Сергей Антонов и
отставной солдат Зисман Шпингельштейн.
– Не дадут ему скучать Балдоха с Беспалым,
–
добавил
Лавровский.
–
Александр
Спиридонович, вы забыли сказать ему про
Зеленщика. Он ведь тоже в той камере.
Адольф Краузе побледнел:
–
Официально
заявляю,
что
с
вышеперечисленными лицами у меня давние
личные неприязненные отношения. Поэтому я
имею право...
Скандраков грохнул кулаком:
– Да плевать мне на твои права! Хочешь
жить - говори, а не хочешь - подыхай...
И Краузе начал давать показания...
Часа через два Адька Бешеный и жандармы
в сопровождении нескольких сыщиков и
усиленного наряда полиции, отправились на
Хитровку. Алексей с ними не поехал. Он не
сомневался, теперь все пойдёт, как по маслу.
Глава 17
ЗАКРЫТИЕ СЕЗОНА
Так как в сегодняшнем предприятии
подходящей роли для Малинина не нашлось, он с
утра отправился на бега.
389
– Розыск розыском, но у нас, друг мой, и
своих забот хоть отбавляй, - напутствовал его
Лавровский. - Князь Вяземский вчера из Питера
приехал. Потолкуй с ним, может, даст объявление
об аукционе в своём заводе. Материал для отчёта
о закрытии летнего сезона собери. И попробуй
отыграться, а то наши финансы, как говорится,
поют романсы.
... Накануне они были на скачках, где
разыгрывались призы для трёхлеток. Алексей
прочил победу скакунам, принадлежащим их
другу графу Рибопьеру. Сергею приглянулись