Темный инстинкт
Шрифт:
Кравченко решил, что вот наконец-то Пит попался во время своей излюбленной охоты на бабочек или… Убийцу тянет на место преступления — банально? Однако подобные факты общеизвестны: любопытство сгубило кошку.
— Позагорать решил? — Новлянский оперся на свой шест как на посох, сгорбился. — Тихое местечко.
— Слишком тихое. — «Что-то не помню, чтоб мы с тобой на брудершафт пили, Пит, ну да ладно».
— Раньше — давно, правда — колодец работал: кнопку сбоку нажимали, и вода по трубке шла. — Пит надвинул козырек бейсболки, глаза его исподлобья
— Зачем же?
— За бабочками, — Новлянский криво усмехнулся, — которые влагу любят.
Кравченко молчал, ждал.
— Да, давно его забыли, — Новлянский говорил медленно, прямо вымучивал из себя слово за словом. — Там такие стальные полосы на ободе, я помню, как их приваривали: еще мальчишкой за сварщиками подглядывал. Там сначала была сплошная крышка — люк, потом ее убрали — вода стала затхлой. А мы с ребятами сюда бегали на звезды глядеть. Знаешь, их в колодце даже в солнечный день видно.
— Говорят, что так. Они в воде отражаются, что ли?
— Я видел, — Новлянский подошел ближе, — Венеру видел. Марс, даже ковш Медведицы и Полярную. А однажды захотелось разглядеть получше их там, внизу. Наклонился и…
— Упал в колодец? — Кравченко насторожился.
— Не успел, но был близок. Знаешь, кто меня спас?
Князь Таврический.
— Зверев?
— Он самый, дядя Гриша. — Новлянский снова криво усмехнулся. — А потом Марина быстренько договорилась со сторожем, вызвали сварщиков и закрыли колодец той решеткой. Потом и насос сняли. Я думал, она нарочно это сделала, мне назло. А потом понял, что она хотела мне только добра.
— Давно это было?
— Мне в то лето исполнилось двенадцать.
— Большой мальчик, — теперь усмехнулся Кравченко. — Достаточно большой, чтобы не огорчаться по таким пустякам, как звезды в колодце, которые нельзя больше видеть.
— Я до четырех лет не говорил, — сказал вдруг Новлянский, обошел собеседника и начал спускаться с холма.
Мимо него, вихляясь в воздухе, метнулась пестрая крапивница. Он не обратил на нее внимания.
Кравченко направился своим путем. "Если идти вот так неторопливо, то получается, что от дома до колодца — минут двадцать, — прикидывал он. — Бегом — и того меньше. Предположим, убийца и Шипов оказались на шоссе… Или все-таки он подкарауливал Сопрано там?
Маловероятно. Если только специально встречу назначил.
Тоже вроде маловероятно. Не следил же он за ним, не полз по траве по-пластунски? А может, и следил, а может, это и ОНА была…"
Кравченко стоял теперь на холме, смотрел на черепичную крышу дома, выступающую среди зелени.
"Все равно, убийце, кем бы он ни был, и пятнадцати минут хватило, чтобы после ВСЕГО этим вот путем вернуться бегом в дом, отмыть кровь — если что-то попало на одежду, переодеться… Стоп. А кто из дачников переодевался? Да вроде никто. Или.., нет, переодевался этот вот Пит, переодевалась Алиса — то в брюках и куртке была, а потом, когда милиция приехала, уже в джинсовом сарафане вышла. И… Майя Тихоновна тоже переодевалась. Но при ее-то габаритах от колодца особо бегом не двинешь.
Удар Шилову нанесли неожиданно, в тот самый момент, когда он взглянул вверх. Получается, кто-то все отлично рассчитал: увязался вслед за ним, заботливо захватив с собой «колюще-режущий инструмент», завел его на дорогу и там, указав на пролетающую птицу, самолет, сплетение веток над головой, заставил… Правдоподобно, но как-то все больно сложно. Много канители разной. И почему все произошло именно на шоссе? Что мешало столь предусмотрительному и хладнокровному неизвестному совершить убийство непосредственно за кустами, на поляне?
Ведь на дороге его любой проезжающий мимо дачник, любой охранник мог застукать. Зачем же так рисковать?
С таким же успехом, если они пришли сюда вместе, убийца мог под любым предлогом зазвать Шилова к колодцу и «указать ему на птичку» прямо там. И не тащить потом тело, множа против себя улики. А он отчего-то предпочел тащить… Значит.., значит, либо преступление произошло спонтанно — убийца просто воспользовался благоприятной возможностью, — либо.., он хотел убить Сопрано именно на дороге".
Кравченко тяжко вздохнул: ерунда какая-то. Нелогично, как Серега скажет. Он сел на траву. У ног его суетились муравьи — осень на носу, пора готовить родимый муравейник к дождям и холодам. Запасать впрок дохлых гусениц, коптить жуков на солнышке, вялить бабочек… Слишком много в этом деле насекомых. Серега говорил: Зверевой в кошмаре муравьи привиделись. А сын ее первого мужа бабочек сачком хлопает. Бабочек…
Итак, о колодце заколоченном Пит и его сестра знали с самого детства. И Файруз, и Корсаков, и аккомпаниаторша — они бывали прежде на даче. И Зверев знал и его сестра тоже. Марина Ивановна… Кравченко сорвал травинку, сунул в рот — горькая. Как коровы такую гадость жрут?
Марина Ивановна, между прочим, тоже переодевалась в тот день. И шарфик ее… Он снова извлек из кармана смятый «реестр», и на оставшемся утлом клочке чистой бумаги появилось: «Певица была счастлива четыре дня. А после смерти мужа поняла, как она его любила».
Возле задней калитки он увидел Алису Новлянскую.
Она зацепилась за сломанный засов рукавом свитера и пыталась освободиться.
— Разрешите помочь? — Кравченко подошел к ней.
Она быстро обернулась, глаза ее расширились. Он почувствовал, что от нее пахнет алкоголем.
— Вы всегда так подкрадываетесь к людям? — Она дергала свитер.
— Только к тем, кто мне очень симпатичен. Дайте я.
Вы так только порвете. — Он начал распутывать нитки. — Тут затяжка маленькая, потом легко иглой вправите. А смазку бензином ототрете.
— Пропала одежда. — Она потерла испорченный рукав. — Повод купить обновку. Вы, Вадим, любите покупать новые вещи?
— Нет. Я старые вещи люблю. Привыкаю к ним. — Кравченко смотрел на девушку сверху вниз: в тонкой ниточке ее белесого пробора были заметны чешуйки перхоти.