Темный лорд. Заклятье волка
Шрифт:
Влюбленные молились, чтобы их страсть утихла, договорились, что не будут встречаться. Однако Беатрис знала, что каждую среду по утрам Луис собирает в лесу хворост, и она — которая всегда любила выезжать одна, встречая рассвет, — вдруг решила, что лошади необходимо размяться именно в этом лесу и в этот час, несмотря на трескучий мороз. Они встретились, без дуэний, без дремлющего брата Поля. Она рассказала, что боится человека, которого видела в своих снах. Беатрис была убеждена, что он хочет ей зла. Поэтому она мечтала уехать туда, где он ее не найдет.
— В отцовском
— Он найдет меня, — ответила Беатрис, — потому что я видела его. Он здесь.
— Тогда покажи его отцу, и дело с концом, — предложил Луис.
— Ничего из этого не выйдет, — ответила Беатрис. — Я даже не знаю толком, человек ли он или демон, который может вселиться в любого. Он наблюдает за мной, и я знаю, что он не успокоится, пока не доберется до меня.
— Тогда попробуй поехать к кузенам, — предложил Луис.
— Нет. Я лучше останусь с тобой. Я хочу, чтобы ты увез меня отсюда.
— Я же монах, госпожа, — сказал он. — Что будет, если я нарушу обет?
— Я дам тебе другой, — сказала она, и он догадался, что она просит его жениться на ней.
Он поглядел ей в глаза и понял, что питает к ней такую страсть, перед которой все монашеские обеты, все его ученые занятия и собственное благополучие меркнут, словно свеча при свете солнца. И они оказались здесь — в маленькой комнатке, далеко-далеко от мстительного взгляда ее отца и от его монастыря, в Константинополе.
Он подошел к ней и сказал:
— Когда-нибудь эта любовь перегорит, я обещаю, и мы будем жить достойно, свободные от неразумной страсти. Свободные от любви. А пока нам остается только молиться. Дай я тебя поцелую.
Беатрис потянулась к нему, а он наклонился, чтобы запечатлеть долгий поцелуй.
— У меня за спиной, — сказал Луис, — солнце встает над городом, полным чудес. Величественные церкви и соборы, шпили и школы, статуи и ипподром, корабли из сотен земель качаются на голубой воде — все, что я так мечтал увидеть. А передо мной ты, обнаженная, в утреннем свете. Я не могу отвести от тебя взгляд, и, хоть мне стыдно за это перед Богом, я и не хочу.
Она привлекла его к себе, и он положил руку ей на грудь.
— Тебе пора идти, — напомнила она.
— Да, — согласился он, — однако в классах и залах, сидя рядом с великими философами и рассуждая о природе божественного, я буду думать только о тебе.
— Больше думай о своих философах и работе, — сказала она, — и тогда ты быстрее окажешься вместе со мной в каком-нибудь более приятном месте.
Он оторвался от нее. Затем оделся.
— Подойди к окну, — попросил Луис, готовясь уйти, — и посмотри мне вслед.
Он снова обнял возлюбленную, тепло ее тела, словно течение, влекло его обратно в уютную постель. Но он встряхнулся и пошел к двери.
— Запри за мной.
— Хорошо, Луис, я не дурочка. — Беатрис улыбнулась и махнула на прощание.
Он, спотыкаясь, спустился по темной лестнице, держась рукой за деревянную стену, испещренную щелями и трещинами, и вышел на свет летнего утра, в суету
Он подошел к лотку торговца и купил одно персидское яблоко. Беатрис выглянула из окна. Она уже оделась и набросила на голову покрывало, такая же целомудренная, как и любая другая жена, которая выливает на улицу ночной горшок. Он мысленно рассмеялся при этой мысли. Когда они сделали так в первый раз, к ним тут же заявились соседи. В Константинополе это запрещено. Ему до сих пор казалось странным, что жен всего города заставляют топать с горшками к морю, когда они могли бы сохранить свое достоинство и сберечь время, просто выплеснув их содержимое на улицу.
— Лови! — крикнул он и бросил Беатрис персик.
Фрукт пролетел в прохладном утреннем свете — маленькое солнце, оказавшееся в зените, когда она поймала его.
Ему на ум пришли строки из псалма:
— Пошлешь дух Твой — созидаются, и Ты обновляешь лице земли [5] .
— Яблоко? — крикнула она. — Спасибо, змей!
Он улыбнулся, помахал и отправился в свой университет.
Глава третья
Полезное убийство
5
Псалом 103:30
Император поднял меч. Человек-волк опустился на корточки, мальчик без сознания лежал на полу. В палатке слышался только шум дождя и пение солдат. Император поглядел вправо. Спина часового едва виднелась в щель между пологом и стенкой палатки.
Василий подошел и откинул полог. Страж вздрогнул, на мокром лице при неожиданном появлении императора отразилось изумление. Часовой дрожал от холода. Император отрубил ему голову.
После чего вернулся в палатку.
— Не хватало еще, чтобы раб указывал римскому правителю, что ему делать, — обратился он к скорчившемуся на полу человеку. — Посмотри на себя, ты весь в грязи и краске. С чего бы мне выполнять твою просьбу?
— Убей меня, — проговорил человек-волк, — или убей себя.
Он говорил по-гречески так скверно, что император с трудом понимал, о чем он толкует. Мальчик на полу кашлял и сипел, силясь наполнить легкие воздухом.
— Как ты сюда пробрался?
Лицо волкодлака было непроницаемым.
Император рассмотрел его в слабом мерцании углей. Он был худой, даже тощий, однако жилистый и с виду выносливый, живот, грудь и колени были в грязи, поскольку он пробирался в ночи ползком. Спутанные черные волосы прилипли к мокрому лицу, с плеч свисала промокшая волчья шкура, голова зверя лежала поверх его головы.