Темный луч. Часть 1

Вудс Эдриенн

Единственным всадником, у которого был шанс приручить меня, был тот, кто преследовал меня во снах. Он был сильнее зверя, злее зверя. Часть меня не могла дождаться, когда наш союз осуществится. Он был колдуном, который предал короля.

Горан.

Это было очевидно, когда я думал о том, что только что произошло сегодня с Люцианом. Моим лучшим другом. Я чуть не убил его. Если он уже не был мертв.

Я уставился в никуда. Незрячий. Безнадежный.

Он не должен был выходить сегодня на этот ринг; он не должен был пытаться сдержать

свое обещание. Кровные обещания нарушались и раньше. Не было похоже, что я даже принял его обещание, когда он его дал.

Ничто не причинит ему вреда, ничто. И все же я это сделал.

Именно тогда я почувствовал слова, которых не испытывал уже долгое время.

Я — сила, и я — могущество.

Я — пламя и ярость.

Мне не нужны ни люди, ни звери.

Я судья и присяжные заседатели.

В ночном небе мерцали звезды. Я лежал на спине, наблюдая за ними. Как я хотел иметь возможность взлететь к одной из них. Просто лететь, пока больше не смогу.

Ночь была моим единственным другом. Ночь и темнота.

Другом ночи я стал.

Ожиданье заставило поддаться…

Слова начали литься рекой.

Бой с Люцианом никогда не был легким. И это выходило далеко за рамки спарринга. Это был вопрос жизни и смерти. Я убил его?

Этому не суждено было статься. И все же он не сдавался.

Я поддался словам и продолжал декламировать стихотворение, пока оно не засело у меня в голове.

Устал бороться со зверем внутри.

Зеркальное отражение, которое я не могу скрыть…

Мне не следовало трахаться со Снежным Драконом. Это было глупо. После этого она подумала, что у нас появилась эта связь, что-то между нами. Она притворялась, будто я принадлежу ей.

Я никому не принадлежал.

Мне нужно было позвонить Филу. Фил был полон интриг, больше похожий на Коронохвоста, а не на Ночного Злодея, которым он являлся.

Однако он был покрыт чешуей, и не только его кожа. Такие, как Фил, вонзили бы нож в спину кому угодно, чтобы спасти свой собственный хвост.

Но мне нужно было успокоить зверя. И его планам всегда удавалось это сделать.

***

Только после полуночи я вернулся в Академию. Я мягко приземлился во дворе лазарета.

Было тихо.

С ним все в порядке?

Я настроился, пытаясь уловить сердцебиение, но все, что я слышал в лазарете, было тихое и спокойное биение сердца дракона. Без человеческого.

Слезы навернулись у меня на глаза. Я зашагал в противоположном направлении к замку, обратно в общежития.

Я почти добрался до лестницы, почти вне опасности, когда…

— Блейк, — сказал мастер Лонгвей со своим сильным китайским акцентом. Он был директором Драконии и одним из лучших Ластохвостых драконов, которых я когда-либо знал. Хотя он был немного странным. Всегда носил шорты до колен, шлепанцы и уродливые разноцветные рубашки с большими кричащими цветами на них.

Я вздохнул и остановился.

— С Люцианом все в порядке, — заверил он меня. — Король Хельмут забрал его несколько часов назад.

Облегчение затопило меня, хотя я и не открыл ему этого. Я кивнул, повернувшись к нему спиной, шмыгнул носом, беря себя в руки.

— И это все? — сказал я, будто благодарность за успокоение моей души на ночь, было запрещено произносить вслух.

— Все. Ты можешь идти, — сказал он.

Я поднялся по лестнице в свою комнату. Однако далеко я не ушел. Великая, бездонная печаль и необъятное одиночество поднялись и захлестнули меня.

Колени подогнулись, и я сполз по стене на пол. Я всхлипнул.

Когда закончится эта борьба? Я боялся, что веду битву, в которой никогда не смогу победить. Почему я вообще пытаюсь держаться?

К чему? Глупое предсказание? Надежды не было никакой. Не с Люцианом. Зверь внутри меня уничтожил надежду.

Это было все, что он когда-либо делал.

Уничтожал всех, кого я когда-либо любил.

— 3~

Заявление прав и отсутствие Люциана оказали на меня огромное влияние. Это заявление было победой зверя, а я проиграл.

Люциан был одним из моих лучших друзей… в некотором смысле, до сих пор им остается. Даже несмотря на то, что я не мог приблизиться к нему.

Этот свет.

Я был единственным, кто мог его видеть. Что вызвало этот свет? У Люциана было доброе сердце и добрая душа. Он никогда не отказывался от своих друзей. Он видел во мне брата, так что да, из-за этого его настойчивость усиливалась.

Эта чистота в его душе была волшебной сама по себе. Я бы отнес это к той же категории, что и материнскую любовь, защиту отца, обещание брата… Все они оставляли свой след.

Этот знак чистой любви не так хорошо сочетался с моей тьмой. Это заставляло меня отшатываться каждый раз, когда я оказывался в нескольких футах от него. Меня от этого тошнило. Просто мутило.

Я винил зверя.

Он делал это нарочно. Он знал, как сильно Люциан ненавидел тьму. Зверь знал, что я сделаю все для своего брата, по крайней мере, та малая часть, которая все еще держалась глубоко внутри меня.

Я, должно быть, такое огромное разочарование для Люциана. Что он думал? Что я собираюсь измениться и сдаться?