Темный орден

Хай Алекс

— Да потихоньку, спасибо, — Ленка отложила тряпку. — Извини…те. Нам тут запрещено готовить. Но если хотите, я схожу на кухню за чаем для вас.

— Не суетись, я все равно ненадолго. Принес тебе кое-что.

Ленка нахмурила брови поверх своих дурацких круглых очков.

— Надеюсь, не приказ на увольнение.

— Это вне моей ответственности, расслабься, — улыбнулся я и жестом попросил разрешения присесть. По идее, не должен был, конечно. Но я все же был гостем и самодурствовать совершенно не желал. — Просто

маленький подарок на память.

Ленка уселась напротив.

— На память? — переспросила она. — Что, уже?

— Уже.

— Когда?

— Завтра утром.

— Дерьмо… Прости!

— Ничего. Те же мысли.

— И никакой отсрочки?

— Извара была моей отсрочкой, Лен. Мне и так во многом пошли навстречу. Тьма, как мы с тобой уже убедились, дело нешуточное. И я согласен, что мне нужно научиться с ней справляться. И обучать этому должны специалисты.

Ленка рассеянно кивнула.

— Мы со Звездочкой будем скучать. Правда.

— Мне тоже будет вас не хватать, — я положил на стол украшенную бантом небольшую коробочку и подвинул к Ленке. — А это тебе. На память о наших совместных приключениях.

Девушка явно смутилась. Интересно, как часто за свою непростую жизнь она вообще получала подарки? Не те, что дарили меценаты на какие-нибудь большие праздники вроде Рождества или Пасхи. А нормальные, человеческие, от души…

— Что это? — спросила она, с недоверием разглядывая коробочку. — Такая красивая, что открывать жалко.

Мне тоже всегда было жаль раздирать подарочную упаковку. Сколь мимолетна жизнь таких произведений упаковочного искусства. Девушки в лавке так старались, тщательно подбирали бумагу, ленты, крутили банты и сыпали блестками… И этой красоте было суждено прожить всего пару часов.

— Не жалей. Распаковывай давай, — поторопил я. — Мне самому интересно, понравится тебе или нет.

Ленка собралась с духом и сперва открепила бант, затем осторожно, даже бережно, принялась снимать упаковку. Черт, наверняка ведь сохранит. Она ведь не избалована такими роскошествами.

— Мануфактура Стрельцовых? — охнула девица, увидев на коробке логотип. — Сиятельство, ты с глузду поехал?!

Я пожал плечами, предвкушая реакцию.

— Могу себе позволить. Пока что.

Ленка качала головой, словно не верила своим глазам. Осторожно открыла коробочку и… Взвизгнула.

— Ой! Да неужели… Да ладно!

Стоило того!

— Парные? — Продолжала вздыхать она, не рискуя дотронуться до подарка.

— Ага. Один для тебя, другой для звездочки. Тебе браслет, ей медальон.

— Серебряные… С камушками…

— Мне сказали, что это агаты и гранаты, — добавил я. — Правда, я в этом немного смыслю. Знаю, что гранаты красные, а агаты зеленые. Но взял потому, что они красивые.

— Агаты разными бывают. И гранаты тоже, кстати, могут быть зелеными…

— Наденешь?

— Господи,

ты даже гравировку для Звезды сделал… Совсем с ума сошел, Оболенский!

— Ты другое скажи. Нравится?

— Конечно! Конечно, нравится. Только это же таких денег стоит… Зачем ты…

— Что, княжич уже не может позволить себе сделать приятное друзьям? — Проворчал я. — Говорят, еще несколько месяцев назад я спускал гораздо большие суммы за один вечер на бессмысленные развлечения. Будет здорово, если у тебя останутся приятные воспоминания о нашем знакомстве. Ну и Звездочка будет самой стильной дворняжкой на Аптекарском острове.

Лекна подозвала собачонку, та села по команде, и девушка надела ей на шею регулируемый шнурок. Каких усилий мне стоило убедить продавщиц в лавке, что медальончик следовало повесить именно на вот этот невзрачный шнурок. Просто его я закупил заранее, в зоомагазине. Нужен ведь был правильный, чтобы не цеплялся и не причинял неудобств собаке. Но желание клиента — закон, тем более такого эксцентричного, как Владимир Оболенский.

А у Ленки, конечно же, кулон был на цепочке. Изящной и тоненькой, как сама девушка. Я помог ей застегнуть подарок на запястье, и она с нетерпением подбежала к зеркалу над умывальником.

— Красота… Спасибо, сия… Владимир.

— Носи с удовольствием. Лишь бы нравилось.

Я поднялся, собираясь уходить. Вечер стремительно подходил к концу, время таяло, а я еще не сделал одну важную для меня вещь.

— Можно тебя обнять на прощание? — внезапно спросила Ленка.

— Конечно.

Своей макушкой она не доставала мне даже до плеча, но обняла крепко-крепко, со всей силы.

— Береги себя, княже, — шепнула она. — Не знаю, в какую переделку ты влип, но нутром чую — опасная это вещь. И даже не потому, что я сама видела. Просто ты сам странный. И приключения у тебя тоже странные. А у тебя тормозов нет, сиятельство. Ты ведь не умеешь останавливаться, если тебе что в голову втемяшится. Вот и боюсь, что это тебе и навредит.

— Буду осторожен. И ты тоже приглядывай тут за моими, пожалуйста. Матушка у меня дама чувствительная, ей в первые дни будет невыносимо тоскливо.

Ленка кивнула.

— Да ей уже. До сих пор из сада не ушла. Все с розами возится. Понятно же, что она это просто ради отвлечения делает… Каждый грустит как может.

— Да, — я напоследок потрепал Звездочку по лохматым ушам. — Береги хозяйку, Звезда. А я вернусь. Обязательно вернусь, как только смогу.

Попрощавшись с Ленкой, я вышел за дверь и направился дальше по коридору. На часах было почти девять. Время для управляющей формально нерабочее, но Феодора, казалось, вообще никогда не спала. Она продолжала жить в Аптекарской усадьбе, но здесь уже был управляющий, поэтому она занималась контролем за восстановлением нашего дворца на Литейном.