Темный покровитель
Шрифт:
17
ДЖИА
Утром я снова просыпаюсь в одиночестве. Простыни и одеяло на кровати Сальваторе снова аккуратно подоткнуты и разглажены. Я хмурюсь, недоумевая, как ему удалось встать и уйти, ничуть не потревожив меня. Обычно я хорошо сплю, но либо он действительно старается не разбудить меня, что выглядит как забота, которой он не испытывает, либо из-за солнца и отдыха в отпуске я сплю крепче, чем обычно.
Я приподнимаюсь, оглядываясь, не оставил ли он еще одну записку, но ничего нет. Я не доставала карточку из сумки вчера и надеюсь, что она все еще там. Если он ее забрал, то сегодня я не смогу выйти на улицу.
Откинув одеяло, я потягиваюсь и спускаю ноги с кровати. Я быстро позавтракаю, решаю я, а потом пойду узнаю насчет уроков серфинга. Понятия не имею, понравится мне это или нет, но, похоже, это весело. По крайней мере, пофлиртую с Блейком, особенно после вчерашнего поведения Сальваторе.
Я направляюсь в ванную, толкаю дверь, намереваясь быстро принять душ, и замираю, увидев Сальваторе, стоящего у стойки, совсем как в то первое утро, когда я застала его в ванной у нас дома.
Он без рубашки, его мягкие брюки для сна спущены ниже бедер, достаточно низко, чтобы показать глубокие разрезы мышц на животе, которые спускаются к густому пучку волос на лобке, его тазобедренные кости выделяются резким рельефом, а выпуклость его задницы хорошо видна. Глаза закрыты, челюсть отвисла, предплечье сгибается, рука обхватывает набухший, смазанный член и быстро скользит вверх-вниз по его твердой, напряженной длине.
— Какого черта? — Выпалила я, не успев додумать мысль, и уставилась на него. — Какого черта ты делаешь?
Глаза Сальваторе распахиваются. Его рука замирает, сжимаясь вокруг члена, и я вижу, как в его глазах мелькает разочарованный гнев.
— Ради всего святого, Джиа, — огрызается он. — Ты когда-нибудь стучишь?
Мне трудно оторвать взгляд от его члена. Он был внутри меня. Мне казалось…
Мне казалось, что все могло бы быть хорошо. Если бы он помедлил, если бы дал мне шанс по-настоящему почувствовать его, если бы не торопился с окончанием, потому что хотел, чтобы все закончилось. Я прикусываю губу и не замечаю, как взгляд Сальваторе на мгновение переходит на мой рот.
Боже, он действительно красив. Он выглядит так, будто его высекли из камня: точеные мускулы, загорелая оливковая кожа, темные волосы на груди так и манят провести по ним пальцами.
— Джиа. — Он прорычал мое имя так, что у меня по позвоночнику пробежала дрожь. — Убирайся. Убирайся.
Неподчинение дает о себе знать, и я закрываю за собой дверь и, скрестив руки на груди, начинаю двигаться к нему.
— Нет.
Глаза Сальваторе расширяются. Он резко отпускает свой член, как будто только сейчас вспомнил, что все еще держит его в руках.
— Джиа…
— Продолжай. — Я указываю на его твердый член. — Раз уж ты не можешь потрудиться трахнуть свою жену. Позволь мне посмотреть, как ты сам о себе заботишься.
Сальваторе испускает вздрагивающий вздох, и я вижу, как заметно пульсирует его член. Его рука сжимается.
— Джиа…
— Хорошо. По крайней мере, ты помнишь мое имя. — Я отхожу в сторону, когда он начинает пытаться обойти меня, блокируя его. — Что, ты не хочешь закончить? Или, может быть, ты хочешь, чтобы я позаботилась об этом за тебя? — Я протягиваю руку, чтобы коснуться его члена, но Сальваторе отбивает мою руку. В этот момент его рука нащупывает его твердую длину, и он испускает шипящий вздох. Его пальцы обхватывают его, словно инстинкт, и челюсть сжимается.
Я импульсивно тянусь вниз, стаскивая майку через голову. Под ней ничего нет, и я вижу, как подрагивают мышцы на челюсти Сальваторе, когда его взгляд опускается к моей обнаженной груди. Дрожь желания пробегает по моей коже, соски твердеют, и я вижу, как его рука сжимается вокруг члена.
— Ты даже не хочешь моей руки? — Я делаю шаг ближе, и он отступает назад, к стойке. — Ты не хочешь мой рот? Если хочешь, я могу встать перед тобой на колени. Обхватить его губами, провести языком по тебе… — Мой голос понижается, становится дразнящим, хриплым, и взгляд Сальваторе темнеет. Его рука двигается, почти как будто он не хотел этого, поглаживая его по длине, а ладонь трется о набухшую головку, и я вижу, как подрагивают его бедра.
— Хорошая жена мафиози не знает ни о чем из этого, пока ее не научит муж, — пробормотал Сальваторе. Его голос тоже понизился, стал гуще, акцент глубже, а рука судорожно обхватила член. Я его цепляю, и мы оба это знаем. Я чувствую восхитительное предвкушение в животе, мучить его может быть лучше, чем секс. Это лучше, чем секс, который был у нас прошлой ночью, хотя, возможно, не так хорошо, как некоторые другие вещи, которые мы делали…
— Ты должна быть невинной. — Рука Сальваторе снова скользит по его длине, его взгляд скользит к моей груди и обратно. — Девственная невеста не должна даже знать, что делать с членом мужа.
— Что ж, думаю, тебе придется довольствоваться своей избалованной женой. — Я тянусь вверх, пощипывая пальцами соски, и губы Сальваторе сжимаются, а рука снова скользит вверх и вниз по его длине. Я вижу, как на кончике появляется сперма, стекающая по его пальцам, и облизываю губы. — Ты собираешься устроить беспорядок, — дуюсь я, невинно моргая на него. — Хочешь, чтобы я вылизала его?
— Ради всего святого, Джиа… — Сальваторе закрывает глаза, его рука движется быстрее. Выражение его лица напряженное, измученное, как будто он хочет остановиться и не может. — Ты чертовски избалована, — рычит он, снова открывая глаза, и его ладонь скользит вниз, чтобы снова погладить кончик. — Только не в том смысле, который ты имеешь в виду. Ты — маленькая соплячка. — Это слово прозвучало с густым рычанием, его голос застрял в горле. — Ты хочешь заставить меня чувствовать себя виноватым за то, что я сделал. Ничто не заставляет меня чувствовать себя хуже, чем это. — Он сужает глаза, продолжая поглаживать себя. — Смотреть на тебя и хотеть прикоснуться к тебе. Я так охрененно тверд, что мне больно, ведь я спал рядом с тобой всю ночь. И я даже, блядь, не могу спокойно кончить. Я должен наказать тебя. — Его голос понижается. — Может, тогда ты научишься вести себя так, как должна вести себя жена.
— Как должна вести себя жена? — Я усмехаюсь, приподнимая бровь. — Разве хорошая жена не должна делать так, чтобы ее мужу было хорошо? Брать его член, когда ему нужно кончить? Разве она не должна доставлять ему удовольствие, как он хочет? — Я зацепляю пальцами край шорт и стягиваю их с бедер вместе с трусиками, и слышу стон Сальваторе, наблюдающего за тем, как они падают на пол. — Ты мог бы нагнуть меня над раковиной прямо сейчас. Ты такой твердый. Тебе было бы так хорошо со мной, правда? Было бы так приятно зарыться в меня, пока ты кончаешь…
Сальваторе издает болезненный звук, и я вижу, как сгибается его вторая рука, словно он хочет дотянуться до меня. Он отступает назад, его рука все еще сжимает член, и я обхожу его по кругу до стойки в ванной, упираясь в ее край. Я помню его реакцию в то первое утро, когда я проснулась в его постели, когда я дразнила его и раздвигала ноги, позволяя ему видеть каждый дюйм меня. Не знаю, хочу ли я именно его или просто внезапная сила, которую я ощущаю, заводит меня, но я чувствую жар между бедрами, скользкую и влажную влагу моего возбуждения.