Темный покровитель
Шрифт:
Думаю, какая-то ее часть вовсе не хотела его. Она просто хотела подтолкнуть меня к этому. И мой контроль очень, очень близок к тому, чтобы сорваться.
— Я тебе не принадлежу, — шипит Джиа, снова пытаясь вырваться из моих рук. Ее волосы выбились из свободного пучка и падают на лицо, и в таком виде она выглядит до боли красивой. — Ты не можешь так со мной обращаться, Сальваторе…
— Я могу делать то, что хочу. — Я толкаю ее назад, пока ее ноги не упираются в край кровати, и я чувствую, как она дрожит от страха или предвкушения, не знаю точно. Мой член дергается, упираясь в ногу, пока я держу ее, и желание смешивается с гневом, и мне кажется, что я схожу с ума от этого. Никто и никогда не заставлял меня чувствовать себя так, словно все подавленные желания и эмоции, которые я когда-либо испытывал, вырываются на поверхность одновременно, на грани того, чтобы утопить нас обоих.
— Нет, ты не можешь! — Она снова извивается в моей хватке. — Я не потерплю этого, Сальваторе! Ты можешь обращаться со мной как с равной, трахать меня как жену или оставить меня одну на произвол судьбы. Но ты не можешь получить все это! Ты не можешь игнорировать меня, оставлять меня холодной, отталкивать и ждать, что я просто приму это…
— И ты думаешь, что Петр относился бы к тебе как к равной? — Я почти прорычал эти слова, чувствуя, как она напряглась, но мне все равно. Мы слишком далеко зашли, чтобы я мог остановиться, ее флирт с другим мужчиной, искра, которая зажгла фитиль, вот-вот взорвется.
— Да! — восклицает она. — Да, я так и думала. И теперь я никогда не узнаю, потому что ты…
— Так чего же ты хочешь? — Я отпускаю ее одной рукой и хватаю с ее тумбочки роман, который я видел сегодня утром. — Это? Это то, чего ты хочешь? То, что здесь написано?
— Сальваторе…
— Это то, о чем ты фантазировала, когда была помолвлена с Петром? Ты представляешь его, когда читаешь это?
— Я…
Прежде чем она успевает сказать еще хоть слово, я бросаю книгу обратно на тумбочку и поворачиваю ее лицом к кровати. Я хватаю ее за оба запястья и отвожу их за спину, держа в одной руке, а другой нащупывая пряжку ремня.
— Хорошо, Джиа, — рычу я, освобождая ремень. — Если ты хочешь вести себя как шлюха, я дам тебе то, что ты хочешь. Если тебе нужен мужчина, который ведет себя как мужлан из Братвы, я могу дать тебе и это. Раз уж ты так жаждешь этого, то можешь блядь, получить это.
Она дрожит, ее губы разошлись, а глаза расширились, но я не могу понять, что ею движет — страх или возбуждение. Возможность последнего заставляет мой член напрячься до боли, пока он не упирается в ширинку, когда я толкаю ее лицом вниз на кровать. Я бросаю ремень на кровать рядом с ней, хватаю в кулак юбку ее платья и задираю ее до талии.
— Сальваторе, что ты… — Она задыхается, и я вцепляюсь пальцами в нижнюю часть ее бикини, стягивая их с бедер и позволяя влажной ткани упасть на пол с мягким стуком.
— Наказываю свою жену. — Я поднимаю ее платье повыше, чтобы оно не мешало мне, и той же рукой хватаю ее за запястья. — Преподаю тебе урок, Джиа. Я должен был сделать это в первый раз, когда ты наговорила мне гадостей. Я должен был научить тебя, что бывает с избалованными детьми. Но лучше поздно, чем никогда, — добавляю я, доставая ремень и складывая его, держа за пряжку и конец в другой руке. — Если ты хорошо примешь наказание, Джиа, я остановлюсь на десяти.
— Сальваторе… — задыхаясь, произносит она мое имя, вырываясь из моих рук, удерживающих ее запястья. — Пожалуйста…
— Пожалуйста, что? — Насмехаюсь я. Мой член пульсирует, когда она говорит это, звук ее вздоха "пожалуйста" делает со мной то, о чем я даже не подозревал. — Пожалуйста, остановись? Или пожалуйста, продолжай. Это то, о чем ты фантазируешь, не так ли?
— Я… — Она тяжело сглатывает, издавая хныканье, когда я провожу кожаным ремнем по упругому, загорелому изгибу ее задницы.
Она идеальна. Она так чертовски совершенна, что это причиняет боль. Мой член болит, каждый мускул в моем теле напряжен, все во мне требует, чтобы я продолжал это делать. Я никогда не шлепал женщин, никогда не делал ничего подобного раньше, но одна только мысль об этом заставляет меня напрягаться настолько сильно, что я чувствую, как сперма капает с моего кончика, пропитывая мои боксеры и мой член, а я стискиваю зубы, борясь с пульсирующей, движущей потребностью быть внутри нее.
Но сначала я хочу увидеть ее красную задницу, пока она будет умолять меня простить ее.
— Десять ударов ремнем. — Я снова провожу им по ее заднице, спускаясь к бедрам. — Чтобы напомнить тебе, что бывает с неверными женами.
— Что происходит с неверными мужьями? — Джиа огрызается, и к ней возвращается часть ее непокорности, когда она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. — Что я могу сделать с тобой при таком раскладе?
— Я не знаю. — Я поднимаю ремень и смотрю на нее сверху вниз. — Но я не был неверным, так что мы перейдем этот мост, если доберемся до него.
А затем я опускаю ремень на ее задницу с треском кожи о плоть.
Она вскрикивает, и мой член дергается, пытаясь освободиться. Красная полоса на ее заднице идеальна, и я сопротивляюсь желанию отпустить ее, чтобы провести по ней другой рукой. Я опускаю его снова, с другой стороны, и Джиа снова вскрикивает.
— Пожалуйста!
— Пожалуйста, что? — Рычу я, опуская ремень еще дважды в быстрой последовательности. — Это не то слово, которое я хочу услышать от тебя, Джиа.
— Тогда что? — Она задыхается, когда я шлепаю ее в четвертый раз. — Чего ты хочешь?
Я хочу, чтобы ты попросила у меня прощения за то, что когда-либо смотрела на другого мужчину. Я хочу, чтобы ты стояла на коленях в знак извинения, поклонялась моему гребаному члену, пока я не позволю тебе кончить, и проглотила все до капли в благодарность за мое прощение. Я хочу…
Мои яйца напряглись при этой мысли, похоть прокатилась по позвоночнику и напрягла мышцы, пока я на мгновение не испугался, что потеряю контроль над своим оргазмом при виде того, как она стоит на коленях, шепча, как она сожалеет с моим члене, засунутом ей в рот.