Темный покровитель
Шрифт:
— Все в порядке, — мягко говорит она. — Нам ничего не угрожает, Сальваторе. Я выхожу на улицу каждый день с тех пор, как мы сюда приехали, и у меня не было никаких проблем. Винс говорил тебе, что были какие-то неприятности, о которых я не знаю?
Я покачал головой.
— Нет. Он сказал, что все было хорошо, каждый день до сих пор.
— Тогда постарайся расслабиться. — Она легонько сжимает мою руку. — Пожалуйста.
Меньше всего я ожидал, что Джиа возьмет меня за руку по собственной воле. Ощущение того, что ее пальцы обвиваются вокруг моих, приятно, и я чувствую, как расслабляюсь, совсем немного. Меня удивляет, как много может сделать такое маленькое прикосновение. Я прикасался к этой женщине более интимными способами, чем любой другой мужчина, и все же я так редко прикасался к ней теми маленькими способами, которые кажутся более интимными, чем секс. Может быть, дело в том, что я занимался сексом со многими женщинами, но я редко держал кого-то за руку, или касался спины, когда вел их в комнату, или клал руку на бедро. Прикосновения ради похоти, ради удовлетворения желания — этого в моей жизни было предостаточно. Но нежная, сладкая близость, это то, чего я не могу припомнить, когда в последний раз принимал в ней участие.
Я чуть крепче сжимаю ее руку и следую за ней дальше по рынку.
Джиа явно в восторге от всего этого. Мы останавливаемся у киоска продавца шляп, где она рассматривает множество широкополых пляжных шляп и останавливается на белой соломенной, подходящей к ее платью, с голубой шифоновой лентой, обернутой вокруг нее. Она надевает ее на голову и наклоняет лицо, чтобы посмотреть на меня.
— Что ты думаешь?
— Ты выглядишь очаровательно, — честно говорю я ей, и она морщит нос.
— Я не хочу быть очаровательной.
— А как еще это назвать? — Я тянусь вверх, откидывая край шляпы, чтобы засунуть под нее голову, и, не задумываясь, кладу одну руку ей на талию, притягивая ее ближе. Я наклоняюсь и прижимаюсь к ее рту.
Я чувствую, как она задыхается. Я чувствую, как она наклоняется ко мне, как ее руки поднимаются, чтобы прижаться к моей груди, но она не отталкивает меня. Впервые она не сопротивляется. Ничего, кроме того, что ее мягкие губы расходятся под моими, а ее язык нерешительно высовывается навстречу моему. Вкус у нее сладкий, немного резкий, как у мимозы, которую она пила сегодня утром, и у меня голова идет кругом от внезапной, отчаянной потребности в ней. Я почти накрываю ее рот своим, углубляя поцелуй, пока не чувствую, как кто-то натыкается на меня, и вспоминаю, где мы находимся.
Моя рука обхватывает талию Джии, когда я разрываю поцелуй, поддерживая нас обоих, пока толпа проходит мимо, и я выпрямляюсь, глядя на нее сверху вниз. Ее щеки раскраснелись, грудь слегка вздымается, а глаза расширены.
Она выглядит так, будто немного шокирована.
— Ты впервые поцеловал меня после свадьбы, — шепчет Джиа.
Это не может быть правдой. Я прокручиваю в голове список наших встреч — неспокойная брачная ночь, момент, когда я потерял контроль над собой в тренировочном зале, ночь, когда она убедила меня полностью лишить ее девственности, когда она застукала меня в ванной, вчера днем, когда я потерял контроль над собой с ней. И я понимаю, с чем-то близким к стыду, что она права.
Я не целовал ее с тех пор, как мы стояли у алтаря в день нашей свадьбы.
В какой-то глубокой, труднодоступной части себя я, кажется, знал, что это все изменит. Что поцелуй ее снова будет что-то значить. И так оно и было. В тот момент я не думал о том, должен я это сделать или нет, о том, можно ли мне ее поцеловать, вписывается ли это в те рамки, которые я выстроил для себя вокруг нашего брака. Я видел ее лицо, ее улыбку под нелепой шляпой, ее нос, сморщенный от досады на мой выбор слов, и ее сузившиеся глаза, и мне хотелось ее поцеловать. Это было так просто, и я совсем не думал об этом.
— Ты хочешь, чтобы я снова тебя поцеловал? — Пробормотал я, все еще прижимая ее к себе. Толпа течет вокруг нас, и я слышу несколько ропотов раздражения, но меня это не волнует.
— Может быть, позже, — вздыхает Джиа, и я вижу, как ее горло слегка сжимается, когда она сглатывает. — Я хочу провести остаток нашего дня. И если ты снова меня поцелуешь, я думаю, мы можем вернуться на виллу.
Она не ошибается. Я отступаю, позволяя ей провести меня через толпу, голова все еще кружится от того, что только что произошло. Я теряюсь в своих мыслях, пока Джиа резко не возвращает меня в настоящее и не машет мне рукой, останавливаясь перед ларьком.
— Я покупала это в первый день нашего пребывания здесь, — говорит она. — Тебе понравится.
Я ошарашенно киваю, вручаю ей свою карточку и позволяю купить все, что она захочет. В итоге мы оказываемся за столом для пикника с двумя небольшими мисками фруктов, политых соком лайма и приправой чили, и большой чашкой лимонада.
— Это сладкий, острый и немного кислый лимонад. Попробуй, — советует Джиа. — Это так вкусно. Я могла бы есть и пить это каждый день.
Я тянусь вниз и откусываю кусочек. Ароматы взрываются на моем языке, и она права. Это очень вкусно, не похоже на то, что я обычно ем, но тем не менее невероятно вкусно.
— Ты права, — говорю я ей, откусывая еще кусочек и потянувшись за лимонадом. — Я должен попросить Фрэнсис научиться готовить это.
— О, это отличная идея! — Восклицает Джиа, принимая чашку из моих рук. — Это было бы потрясающе.
У меня в груди что-то щемит от осознания того, что это первая домашняя вещь, о которой мы когда-либо говорили с радостью. Это мелочь, которая не должна так много значить, но в наших обстоятельствах кажется, что она значит все.
Мы еще немного задерживаемся на рынке, а потом выбрасываем чашки и миски и отправляемся на пляж. Я не могу отделаться от мысли, что на самом деле пляж не так уж и привлекателен, он песчаный, а поднявшийся легкий ветер заставляет нас потратить несколько минут на то, чтобы расстелить и прижать к себе принесенное с собой одеяло. Но даже в этом случае на нем все равно остаются песчинки. Я чувствую, что мне больше нравится смотреть на воду с палубы нашего бассейна. Но Джиа явно в восторге от пляжа, и я пообещал ей, что сегодня все будет так, как она захочет.
Когда она начинает заново наносить солнцезащитный крем, я уже не так возражаю против того, чтобы находиться здесь.
Я не могу не смотреть, как она натирает им изгибы груди, бока, длинные ноги. Я сжимаю пальцы в ладонях, желая так же провести руками по ее телу, так же разгладить лосьон по ее коже. Мысль о том, что последние несколько дней охрана наблюдала за ней, пока она занималась этим, посылает по моим венам кипящий ожог ревности, и мне приходится стиснуть зубы, чтобы не поддаться ему.
Через секунду Джиа поворачивается ко мне, на ее губах играет улыбка.
— Намажешь мне спину? — Спрашивает она, и я с радостью соглашаюсь.
Мы немного полежали на солнце, оба с книгами, которые взяли с собой. Должен признать, что, когда я перестаю раздражаться от того, что песок иногда попадает на полотенце и прилипает к коже, мне становится приятно находиться так близко к воде. Здесь и шум волн ближе, и звуки морских птиц, снующих туда-сюда по пляжу, и совсем другие ощущения, чем при лежании на палубе. И все же я точно знаю, что мне больше нравится.