Темный принц. Трилогия
Шрифт:
Кстати, а что чувствую я? Хм… Если быть честным, обиды я не ощущал. Может, потом, когда встречусь с отцом, я ему и выскажу пару не очень приятных слов на старотемном, но сейчас… Сейчас мне было все равно. Это моя семья! А если вспомнить народную поговорку, что у каждой семьи — свой марханг под кроватью… Ну и пусть у нас он такой жирный — это никого, кроме нас, не касается! Ни–ко–го.
Так что пусть тайны остаются тайнами. Только вот интересно, а сколько еще «мархангов» скрывают пыльные тома «Летописей»? В свои посещения Кардморской библиотеки я ими как–то не сильно интересовался.
Ну ничего, теперь я знаю на что надо будет обратить свое внимание… Впрочем, какое там внимание, — я же в школу собрался! Ладно, отца расспрошу или как–нибудь потом…
В общем, с тайнами мы определились. А вот что делать со своим странным внутренним голосом? Я точно помню, что про него нигде и строчки не было. Нет, это точно, первый признак сумасшествия… Боги, какой ужас!
«Ой, больно надо! Сам ты первый признак!»
Ну вот, а я о чем? Разговоров сам с собой в нашей семье уж точно никто не вел. Так что это я такой индивидуальный… Бррр, и на кой мне все это нужно?
«А я и не навязывался. Сам разбудил, а теперь еще и недоволен!»
Кто разбудил? Я — разбудил? Не будил я никого!
«Ага, так я тебе и поверил… Просто так даже марханги не появляются!»
Да, ко всему прочему у меня, по всей видимости, еще и провалы в памяти начались. Какая красота! Мало того, что сумасшедший, так еще и не помню ничего! Не Властелин — а картинка! Из страшной сказки…
«Не переживай, малыш, все будет хорошо…»
Я не малыш!! Сколько раз можно повторять?!
Теперь уже самому себе! Дожили!!!
Тихий смешок…
* * *
Путешествие до гор протекало в гробовом молчании. Каждый был занят своим важным и неотложным делом. Я вспоминал, о каких еще родовых «мархангах» могут молчать «Летописи», Элиа бросала в мою сторону странные косые взгляды, клиричка не отставала от нее, Шамит шептался о чем–то с Аэлиниэль, Торм восхищенно и как–то тоскующе разглядывал окружавший нас пейзаж, а Вангар и Тайма неотрывно смотрели вперед, на приближающиеся горы. Лишь к вечеру до путешественников дошло, что так больше продолжаться не может. Первом попыталась хоть как–то улучшить атмосферу Элиа.
— Шамит, а откуда ты знаешь Вмелена? — преувеличенно бодро поинтересовалась она, найдя, как ей показалось, подходящую кандидатуру для общения.
— Какая разница? — скривился оборотень. Попыталась неудачно.
Разговор бы так и замолк, но тут…
— Шамит, а все–таки? — зазвенел мелодичный эльфийский голос.
Многоликий только вздохнул и нехотя, то и дело косясь на остроухую, начал:
— Да встретились мы с ним один раз в Доркхайне… — Это ж на юго–востоке империи! Далеко его заносило! — Он в одной таверне с какой–то компанией на мокрое дело идти собирался, да нелицеприятно выразился об истинных оборотнях… А я рядом как раз был… Да и навеселе сильно… — Шамит задумчиво потер щеку. — Ну… В общем, после того мордобоя и он и я загремели я местную тюрьму. А через пару дней, когда вышли — а что там, всего драчка мелкая, — выяснилось,
М–да, в чем–чем, а в этом он прав. С такими друзьями враги не нужны. Хотя… Он нас накормил, напоил, спать уложил, горло не перерезал — так чего ж я выступаю?
Опять дорога. И мрачные мысли о нелепых совпадениях и нестыковках в поведении всех участников сего странного похода… И внутренний голос, беспрерывно твердящий гадости. Я все же если не сам по себе, так из–за него с ума сойду!
— Ди, ты там что, заснул?! — Властный окрик Вангара, словно порыв штормового ветра, выдул все размышления из головы.
Отвлекшись от своих треволнений, я с удивлением обнаружил, что Трим застыл на краю обрыва, в недоумении поглядывая то на меня, то на крутой и осыпающийся склон. Как–то незаметно мы добрались до предгорий Хребта, и теперь с вершины обрыва перед нами предстало величественное зрелище. Острые каменные пики вонзались в небо, создавая впечатление, что когда–то из–под земли хотел прорваться огромный дракон, но единственное, что он успел сделать, так это выставить свой хребет. И теперь перед нами ослепительно сияли высоченные пики, накрытые снежными шапками.
Внизу расстилались сжатые горными кручами длинные и узкие долины, перечеркнутые крутыми извивами горных бурных, стремительных и леденяще–холодных рек. Кое–где в предгорьях еще можно было встретить одинокого пастуха в окружении мохнатых мургов, отличающихся на редкость вредным и злобным характером.
— И куда теперь? — как–то придушенно спросил Шамит, нехотя отрываясь от созерцания пейзажа и разворачиваясь к Вангару.
Предводитель молча посмотрел на меня. В ответ я недоуменно вскинул брови — откуда я знаю, где этот ихний Храм?!
— Ди, достань, пожалуйста, карту, — тихо попросила Тайма, наблюдавшая наше переглядывание.
Ох, я уже как–то подзабыл, что сии герои антитемного труда умудрились потерять свою. Это досадное недоразумение, по сравнению со всеми остальными проделками светлых, стало таким незначительным, таким… мелким, что забыть о нем труда не составило.
Пришлось изворачиваться и лезть в седельную сумку. На этот раз карта решила не играть со мной в прятки, а быстро попалась под руку. Конечно, фокуса Гила с пришпиливанием ее к воздуху в вертикальном состоянии я повторить пока не могу, но вот раскатать перед собой плашмя — завсегда пожалуйста!
Команда вновь собралась вокруг, наблюдая активацию карты. А та предусмотрительно отобразила наше теперешнее местоположение — и даже «Алмаза Пути» не понадобилось. Хотя вышеупомянутый пергамент с противным характером (как, впрочем, и иные темные артефакты) вполне мог показать, что угодно. Хоть Таркрим и Северное море.
Вангар задумчиво уставился на рельефное магическое изображение гор, затем поглядел на оригинал, повертелся в седле, явно прикидывая расположение сторон света, а потом уверенно ткнул куда–то в середину массива: