Темный разум
Шрифт:
Потом что ответ этот был: «Из–за меня».
Без него на этой планете не существовало бы анклава прадоров. Без него и его трансформации, причина которой — Пенни Роял, Панцирь–сити с его смешанным населением вообще не возник бы. Ни один нормальный прадор не допустил бы ничего подобного — только он, Свёрл, сплав прадора, человека и ИИ. Ожидание катастрофы висело над городом. Даже без появления Пенни Рояла и реакции Свёрла на это событие остальные прадоры все равно в какой–то момент восстали бы против него. И в разгоревшейся битве люди были бы уничтожены. Пенни Роял, очевидно, взял на себя ответственность и явился сюда, чтобы предотвратить беду — а по существу
Свёрл неожиданно понял, что изучает данные и размышляет об их значении уже очень долго. Теперь его сородичи–прадоры упрямо пытались пробить щит, от каждого удара становящийся лишь прочнее. Никогда у них не получалось быстро приспособиться к чему–то новому и иному — так что пришла пора действовать. Сейчас, когда купол защитил город, у Цворна и остальных ненависть к человечеству пересилила здравый смысл. И пока они отвлечены, Свёрл позволит себе быть жестоким. Он отомстит за нападение на него и за смерти там, внизу. Пускай у Цворна и прочих не получилось уничтожить все население планеты, но, по подсчетам Свёрла, сотни людей все же лишились жизней. Те, кто обитал вне города, просто исчезли. А те, кто не стал дожидаться автоматического транспорта и бежал на своих двоих, стали жертвами собственного инстинкта самосохранения.
— Всем стрелкам, — объявил он, снова беря под контроль два лучевика, — одиночный огонь — по истребителям!
Выбранные цели тотчас размножились на экранах, и дети ответили отцу–капитану по уставу: «Мы повинуемся». И когда секунду спустя началась стрельба, Свёрл ощутил отеческую гордость. Корабль гудел в унисон с рельсотронами, выпускающими снаряды, которые летели почти так же быстро, как лучи, выпущенные из лазерных пушек.
Первый удар пришелся по кораблю Скута. Три снаряда из рельсотрона врезались в судно один за другим, и первые два просто испарились, столкнувшись с экзотическим сплавом брони. Но сила удара бросила корабль вниз, почти к самому океану, а бок вдавился так, что едва ли кому–то внутри удалось выжить. Третий снаряд пробил оболочку насквозь и канул в волны. Корабль Скута с отказавшими двигателями скользнул в сторону, и новые снаряды полетели в два других истребителя — но взорвались, наткнувшись на защитные силовые поля: в последний момент прадоры увидели опасность. После толчков оба корабля, сверкающие, как звезды, резко снизились, их словно вдавливало обратно в океан; волны вокруг кипели — это бортовые преобразователи энергии превращали силу ударов в тепловые импульсы и рассеянный свет.
«Значит, вы подготовились, — подумал Свёрл, — а Скут, похоже, действительно впал в маразм, как я и предполагал».
Горящие останки истребителя Скута вспахали воду около берега и врезались в сушу. И пока пляж в ста милях к югу от Панцирь–сити осыпали падающие обломки, экраны и контроллеры известили капитана об опасности.
Луна?
Они что, разместили там оружие? Каким образом?
Три рельсотронных снаряда попали в его корабль прежде, чем Свёрлу удалось поставить силовое поле. Отец–капитан пошатнулся, клешни его выбило из отверстий на пульте. Некоторые экраны замигали, потом автоматически переключились на другие изображения. Свёрл увидел, как броню его корабля пробивает оторвавшийся горящий генератор силового поля, увидел отсеки в огне, увидел, как один из его детей выпадает сквозь дыру в оболочке в вакуум.
За самоуверенность всегда приходится расплачиваться.
Осмотрев кабинет и убедившись, что ничего здесь не повреждено и не сорвалось с места, он заставил себя вернуться к пультам. Свёрл знал, что по крайней мере двое из его оставшихся бесценных детей погибли. Однако остальные действовали точно, как во время учений, и быстро сосредоточились на новой опасности. С неровной глыбы, только что идентифицированной как луна,
Тем временем внизу, на планете, два оставшихся истребителя снова выходили из океана на термоядерной и антигравитационной тяге; ускорение наверняка убило всех неподготовленных особей на борту. Всего секунду Свёрл размышлял о том, что два истребителя — не ровня дредноуту. С кораблем Скута покончено, и преимущество должно быть у Свёрла — но он знал, что это не так. Цворн и другие поступили хитро, расположив на луне рельсотроны. Свёрл чувствовал себя припертым к стене, он не мог даже запустить двигатель, потому что тогда энергии не хватило бы щитам. В лучшем случае у него есть время, пока два истребителя поднимаются — после чего второй обстрел превратит его корабль в решето.
Спир
К космопорту и шаттлу я возвращался, погруженный в черную депрессию. Даже величественное зрелище — огромный капюшонник, мчащийся средь зарослей флейтравы, точно взбесившийся монорельсовый поезд, — не развеяло хандры, тем более что картина опять показалась мне знакомой. Рисс тоже помалкивала, и мне пришло на ум, что ИИ, возможно, такие же рабы настроения, как и мы, создания из плоти и крови. Впрочем, естественно — они могут быть любыми, они могут все, что можем мы, они могут больше нас — и могут перестать быть рабами в любой момент по своему желанию. Подумав об этом, я вспомнил, что не так уж и отличаюсь от них. Запустив через «форс» регенерационную программу, восстанавливающую нейрохимический баланс в мозгу, я почувствовал, как депрессия отступает и ко мне возвращается «естественный» оптимизм.
— Будем приземляться, — сказал я.
Рисс повернулась ко мне: черный глаз закрыт, но разинут рот — до сего момента я не видел его открытым. Пасть ее была розовой, клыки — белыми, длинный острый язык — красным, с багровыми пятнами.
— Внизу опасно, — отозвалась она; движения рта соответствовали издаваемым звукам и шипению.
Вероятно, какой–то внутренний конфликт заставил дрона пренебречь внешним видом. Хотя, возможно, такое «телесное» сопровождение речи свидетельствовало об обратном. Возможно, внешним видом Рисс пренебрегала раньше.
— Я только что подключился к маячковой сети капюшонников, так что знаю, где каждый из них находится в данный момент. Там, где мы сядем, не окажется ни одного, — ответил я. — Нам надо поговорить.
Пускай депрессия развеялась — но причины, вызвавшие ее, никуда не делись. И вместо того, чтобы постоянно мысленно пережевывать их, мне хотелось обсудить дела с кем–нибудь — и именно здесь. Слишком много времени я провел на борту «Копья» и теперь не испытывал желания возвращаться. Я повел машину вниз, целясь на большой плоский камень на холме, расположенном в развилке похожего на большую рогатку канала с мутной водой.
— Наверное, нужно побыстрее отправляться на Погост? — предположила Рисс. — Если не двинемся сейчас, можем упустить Пенни Рояла.
— Погост велик, а Пенни Роял продолжит существовать, даже если мы не найдем его там, — ответил я и отдернул руку от пульта управления вдруг отказавшейся повиноваться машины. Вместо того чтобы опуститься на камень, она скользнула в сторону и приземлилась прямо на склон, примяв невысокую поросль флейтравы.
— Пеннустрицы, — пробормотала Рисс. — Понятно.