Темный рыцарь Алкмаара
Шрифт:
«Забавный у него конь, — подумал Ренард. — Все время пританцовывает, как будто хочет подпрыгнуть и отправиться в полет. Если я не ошибаюсь — быть парню паладином Империи!»
За четверкой рыцарей шли два паренька, еще вчера они прислуживали в таверне, а сегодня вели нагруженных мешками с провизией мулов. Содержимого этих мешков, по прикидкам Ренарда, должно было хватить на ближайшие пять-шесть дней пути.
Позади всех тащились лучники, эти вообще без брони, в капюшонах и с торбами за плечами.
— Открывай! — рявкнул Нигель и, решив, что
Низкий рев рога разнесся по ближайшим кварталам, перебудив спящих горожан. На призыв Нигеля неожиданно отозвались немногочисленные петухи, заголосив по дворам на все лады. Вот глупые, хозяева их прятали-прятали, а они чуть что, давай орать, сегодня непременно угодят в суп за свою дерзость.
Стражник выскочил из своей будочки, на ходу нахлобучивая шлем.
— Открывай! — Нигель повелительно вытянул руку.
Вслед за первым стражником из привратницкой выбрался второй, вдвоем они стали медленно вращать лебедку. Пронзительно заскрипели прихваченные то ли ржавчиной, то ли защитной магией цепи, и тяжелая решетка пошла наверх. Закрепив рычаг, стражники побежали открывать ворота — тяжелый брус не желал сдвигаться, так что Джастину пришлось спрыгнуть с коня и составить стражам ворот компанию.
Ренард помог Цесарее подняться в седло.
Она посмотрела на следопыта прозрачными детскими глазами и спросила:
— Путь будет трудный, да, сударь?
— Трудный, — не стал лгать Ренард. — Легких путей в нашей стране вообще не осталось.
Ренард надеялся, что близ города особых проблем у них не будет, — и ошибся. Где-то около полудня, когда от жары рыцарей в латах разморило, и следопыт уже прикидывал, где устроить привал, из кустов дикими псами вылетели какие-то оборванцы. То ли разбойники, то ли одичавшие беженцы. Они очень точно выбрали цель — кинулись к мулам, груженным припасами. Одного их оруженосцев тут же убили, второго ранили. Но добычей завладеть не смогли — двоих насмерть поразил стрелами Ренард, еще одного зарубил Эмери, а Джастин ранил четвертого. Остальные грабители, сообразив, что добыча им не по зубам, ринулись назад в кусты.
Несмотря на протесты Нигеля, Ренард велел разобрать сумки с припасами с одного из мулов по лошадям и отправил уцелевшего оруженосца с телом в город — была надежда — пусть и слабая, что мальчишку оживят в храме. Все же он шел под знаменем отряда, и погиб в бою.
Первая смерть, такая внезапная, и такая нелепая, всех ошеломила. Даже Эмери, напевавший всю дорогу, примолк. Зато Нигель буйствовал — винил в происшедшем всех, кроме себя, а больше всех — Ренарда. В чем-то Нигель, наверное, был прав, за выбор дороги отвечал следопыт. Он должен был найти безопасную дорогу. Очень верное замечание. Проблема была в одном: безопасных дорог вокруг Ниинорда давно уже не было.
К вечеру отряд Нигеля встретил беженцев.
Перепуганные крестьяне ничего толком рассказать не могли, лишь один из них, шустрый
— Одержимых я хорошо знаю, — заявил мальчишка, — у них у всех звезды во лбах красные, а эти без звезд, но в козлиных шлемах.
— Козлиные шлемы?
— Черепа заместо шлемов, — уточнил мальчуган.
— Как же ты разглядел, есть у них звезды или нет, если на головах черепа? — заметил Ренард.
— Вот именно, как? — обрадовался Эмери, как ребенок.
— Они сняли шлемы, чтобы напиться у родника. Тогда-то я и рассмотрел, что никаких звезд на лбах у них нету, — ничуть не смутившись, объяснил мальчишка.
Судя по рассказам, получалось, что видел пацаненок сектантов, из тех, кто уже принес клятву Бетрезену, был принят на первую ступень службы, немного приобрел, а душу потерял…
— Молодец, наблюдательный… — Ренард похлопал его по плечу.
— А можно мне с вами? — спросил малец.
— Мать с отцом отпустят? — Следопыт покосился на мужчину, что толкал по дороге ручную тележку с жалким скарбом. Женщина с ребенком шла следом. Две девочки лет по двенадцать тащили тощий мешок — один на двоих, и все время ссорились.
— Это не мои, они мне даже жрать не дают. Я просто следом за ними иду.
Парень опустил глаза. Беженцы тем временем, обогнув отряд Цесареи, как скалу, двинулись дальше. Ренард смотрел им вслед — на согбенные спины и опущенные головы. Шарканье их ног звучало грустным напевом. Бедняги, до городских ворот они точно сегодня не доберутся, будут ночевать в лесу, полном разбойников. Девчонок и тележку грабители заберут непременно.
Следопыт скрипнул зубами от чувства бессилия.
— Почему бы и нет? — Ренард тряхнул головой, отгоняя мерзкие мысли. — Как звать тебя?
— Торм, сын Торма.
— Что ж, будешь моим оруженосцем.
— Разве следопыту положен оруженосец? — усомнился Торм, сын Торма. — Ты же не рыцарь.
— Но без меня рыцарям никуда.
— Это точно.
— К тому же здесь четыре рыцаря, и при них ни одного оруженосца. Как они тебя поделят, прикинь? Так что будешь служить мне, чтобы никому не было обидно, — заключил Ренард.
Торм улыбнулся, на грязной физиономии сверкнули белые зубы. А потом сказал:
— Я бы чего-нибудь съел.
Сколько себя помнил Ренард, его отец почти все время был в пути. Отец его слыл отличным охотником и не менее отличным следопытом. Когда Империя призывала отца под свои знамена, Ренард оставался в лачуге в лесу — там жили дед с бабкой, а по зеленой поляне бродила корова с грустными большими глазами, позвякивая большим медным бубенцом, что висел у нее на кожаном ремешке на шее. Корову бабка доила по утрам и вечерам — каждый раз всего одна кружка молока — для Ренарда. Корова была старая, и последний теленок у нее родился три года назад. Бабка говорила, что корова дает молоко по привычке, потому что знает, что молоко очень нужно маленькому Рену.