Тень амёбы
Шрифт:
…Еще Перрен подумал, что они обе наверняка сговорились, и когда очередь дойдет до Скрэтти, она забьет по шляпку тот гвоздь, который воткнула Камилла. Вот такие мысли успели промелькнуть в сознании секретаря 7-го Комитета, пока председатель старался изобрести не совсем беспомощный ответ на издевательски-провокационный вопрос. По канону следовало бы иметь домашнюю заготовку, но Рэнвилл не позаботился об этом и теперь изверг лексическую кашу о небезопасных экспериментах в большой науке. Для усиления тезиса, он приплел Хиросиму, Чернобыль и Бенгази. Совсем запутавшись, он оборвал ответ и предложил передать студийный микрофон следующему журналисту.
Последовал согласованный вопрос от респектабельного издания Science et vie:
— Что известно о языке хозяев
— Сейчас мы как раз готовим тендер на выполнение работ по расшифровке… — радостно начал излагать Дуглас Рэнвилл и говорил об этом почти 10 минут, похоже, специально оттягивая момент, когда прозвучит несогласованный вопрос. Такая детская стратегия: может, если подождать, то оно само исчезнет?.. Ясно, что оно не исчезло, и студийный микрофон перешел к Беппе Ломеллини. Этот некрупный кругленький жизнерадостный генуэзец являлся для председателя 7-го Комитета одним из двух худших интервьюеров среди присутствующих в зале. Год назад на его площадке «Infernollam» Дуглас Рэнвилл подвергся эпическому разгрому в брейн-баттле против Эрика Лафита. Соответственно: Лафит являлся тут вторым худшим интервьюером. И сейчас Перрен не сомневался, что генуэзец найдет способ припомнить этот эпизод в своем вопросе…
…Беппе Ломеллини в своей отработанной манере, воспроизводящей жанр конферансье иллюзионов начала XX века,
— Мистер председатель, надо ли всем беспокоиться, что ваш комитет запретит не только контакты с джамблями, но и земные технологии? Я цитирую: «они не прошли Великий фильтр, и вымерли в ходе конкуренции с собственными роботами. Такой опыт следует учесть, если мы не хотим такой же судьбы». Инквизиторский посыл, достойный самого Торквемады! Год назад вы уже клеймили развитие роботов, как угрозу, без объяснения причин. Теперь общественность вправе знать: у вас что-то личное против роботов?
— С чего вы взяли такую чушь?! – взорвался Рэнвилл.
— О! — с комедийным восторгом воскликнул Беппе, — Вы только что сняли с моего сердца циклопический камень! Могу ли я указать в репортаже: председатель 7-го комитета не имеет ничего против сколь угодно широкого развития роботов на Земле и в космосе?
— Черт возьми! Вы перешли границы допустимого, мистер Ломеллини! Тут не шапито! Следующий вопрос, пожалуйста!
— Кажется, я чем-то обидел их величество: не поцеловал туфлю вовремя или что-нибудь вроде того, — громко произнес Беппе, передавая микрофон сотруднику и возвращаясь на место между персонами, связанными с MOXXI: Тоби Найфиртом, шефом PR-службы и Кирой Каури, супервайзором научпоп-студии Xulysses.
Пока сотрудник передавал микрофон журналисту с согласованным вопросом, Рэнвилл черкнул записку и, стараясь действовать незаметно, передвинул по кафедре к Перрену. Текст записки оказался следующий: «После ответа на этот вопрос, я займусь текущей перепиской в чате, а вы продолжите в качестве секретаря, и постарайтесь не слишком разогревать обстановку, нам не нужны скандальные репортажи на первом же публичном мероприятии с прессой». Хорошенькое дело: после всего, предложить секретарю продолжать без скандалов… … И Гастон Перрен вспомнил деловой визит этой весной в Ботсвану к Оуэну Гилбену, владельцу сети вертикальных морских агроферм и рудников, а также студии Xulysses. После переговоров, Гилбен устроил ему поездку в национальный парк Макгадикгади у впадения множества речек в слабосоленое болото. Там Перрен узнал, в частности, что бегемот-самец, испражняясь, энергично вертит хвостом, отчего дерьмо разлетается на несколько метров. Куски дерьма оказываются даже в кронах деревьев. Гид говорил, что бегемот так метит территорию и заодно удобряет грунт для окружающей флоры. Очень полезная привычка в дикой природе, но не на пресс-конференции.
…
6. Трудоемкость выруливания из ситуации публичного провала.
Тоби Найфирт демонстративно пожал плечами,
Чтобы выглядеть не совсем убого, он напомнил публике о парадоксе Ферми «где все?», сформулированной при неформальном общении выдающихся физиков в 1950-м, когда впервые наука заинтересовалась поиском иных цивилизаций. Действительно, из общих соображений следовало, что космос должен быть пронизан радиосигналами иных, а на практике не удавалось уловить ничего вразумительного. Отсюда появился веер теорий, объясняющих Великое молчание Вселенной. И лишь сравнительно недавние открытия «космических чудес», начиная примерно с 2015-го, разрушили эту иллюзию молчания. Конечно (продолжил Перрен) 7-й комитет не располагает точными данными о природе строителей и хозяев Чубакки, однако, поскольку этот объект путешествует уже многие тысячелетия, напрашивается аналогия с этаким межзвездным Летучим Голландцем.
В интеллектуальной передышке благодаря согласованному вопросу, к которому имелся заранее составленный ответ, Перрен мысленно похвалил себя за находчивость. Финал с Летучим Голландцем выглядел, хотя не научно, зато изящно и поэтично. Но интуиция подсказывала: критически настроенные интервьюеры не дадут легко сползти с темы. И действительно: последовал вопрос Эрика Лафита, направленный в ту же точку:
— Мистер секретарь! При всем уважении, ваш предыдущий ответ выглядит надуманной попыткой спасти лицо после странного монолога председателя. Даже если считать, что Чубакка это межзвездный корабль-призрак вроде Летучего Голландца, то разве отсюда следует что вымерли все голландцы, или в данном случае все джамбли? К тому же, все известные нам факты о джамблях указывают, что даже срок их индивидуальной жизни порядка десятков тысячелетий, не говоря уж про всю расу. Отсюда вопрос к вам: какую рабочую модель джамблей выбрал 7-й комитет для построения своей стратегии?
— К сожалению, — произнес Перрен, — нам известна лишь одна разумная раса: наша. Нам сейчас не остается ничего иного, кроме как отталкиваться от наших свойств, иначе мы погрязнем в лженаучных спекуляциях. Надеюсь, экипаж Алкйоны в ближайшее время, пользуясь нашими рекомендациями и методической помощью с Земли, создаст ключ к лингвистике хозяев Чубакки, будь то живые существа или роботы сверхцивилизации.
Еще одна интеллектуальная передышка, после которой пришла очередь Скрэтти Сай.
— Мистер секретарь, вам наверняка известно мнение экспертов: практическая польза от контакта с джамблями может для человечества заключаться, прежде всего, в получении сверхновых прорывных физических и супербиологических технологий. Если у вас иное мнение, то скажите: какое? Если же вы согласны, то скажите: может ли руководить 7-м комитетом человек, выступающий за ограничение даже уже имеющихся технологий?
Перрен мысленно вздохнул: гипотеза о сговоре Камиллы Далансон и Скрэтти Сай была верной. Они сговорились, и сейчас Скрэтти забила ранее воткнутый гвоздь. В подобной ситуации пришлось лавировать по схеме «это не совсем то, что вам показалось». Путем экологических рассуждений про хрупкость биосферы Земли, ему удалость более-менее заболтать оба заданных вопроса. А чтобы болтовня хоть немного напоминала ответы по существу, он высказал надежду на получение от джамбей таких технологий, которые, с одной стороны, прорывные, а с другой – нейтральные для биосферы. Это было полным физическим абсурдом, и оставалось надеяться лишь на необразованность публики.