Тень Бешеного
Шрифт:
— Я не думаю, что за дружеским столом стоит излагать подробно такую сухую и скучную материю, какой является программа любой политической партии в любой стране. Вам это наверняка известно лучше меня, ибо вы — журналист опытный и знаменитый, а я — политик молодой, — тут Молоканов счел необходимым чуть смущенно хмыкнуть, — можно сказать, начинающий и, извините за прямоту, птичий язык политиков и бюрократов еще не освоил. Мой пресс–секретарь отправит вам экземпляр программы по электронной почте, если вы оставите ему свой адрес. Цитируйте ее
Гиз торопливо кивнул в знак согласия и только раскрыл рот, чтобы задать следующий вопрос, как Молоканов, входя в роль простоватого рубахи–парня, которая ему самому очень нравилась, несколько повысив голос, заявил:
— Главная цель нашей партии для простых людей ясна и привлекательна — положить конец тому безобразию в сфере здравоохранения, которое творится сейчас в нашей стране. Рождаемость падает, детская смертность растет, всю жизнь честно отработавшие пенсионеры не получают необходимой медицинской помощи и довольно часто не могут позволить себе купить нужные лекарства.
— Какими же методами вы собираетесь достичь своей благородной цели? — вежливо перебил красноречие Молоканова Гиз.
— Исключительно с помощью законов, принятых будущей Думой. — В памяти Молоканова всплыла фраза, неоднократно повторенная ему Дроканем.
— Иными словами, вы считаете, что здравоохранение в России должно быть бесплатным, как в Советском Союзе? — с любопытством спросил Гиз, ни на секунду не переставая прикидывать, прав ли Икс, считая Молоканова подставной фигурой.
Тонкий психолог, умный и образованный человек, Гиз почувствовал за внешней неуверенностью и напряженностью Молоканова какую-то могучую силу, природу которой пока не мог разгадать. Это вызывало в нем смутное беспокойство.
Молоканов не замедлил с ответом:
— Наша партия выступает за социальную справедливость, которой явно не хватает в современной России. В области здравоохранения справедливость состоит в том, чтобы богатые платили за лечение, а бедные не платили. Просто и разумно.
— А каким путем конкретно вы намерены достичь столь замечательного результата? — полюбопытствовал Гиз.
— Когда пройдем в Думу, будем принимать соот–ветствующие законы. Так, по–моему, делается во всех цивилизованных государствах. — Молоканов как будто даже удивился непонятливости француза.
Гиз, как хищник, начал готовиться к решающему прыжку, чтобы полностью деморализовать намеченную жертву. Он открыто пошел в атаку на Молоканова:
— Да уже и на Западе известно, что вы, Аристарх Петрович, человек богатый. Как вам удалось так быстро разбогатеть? Ведь еще не так давно вы были средним чиновником.
— А вы, часом, не из российской ли прокуратуры? — изображая испуг, спросил Молоканов.
Подобного вопроса, о неожиданном богатстве он ждал, и они с Дроканем подготовили на него исчерпывающий ответ.
— Стартовый капитал я заработал на посредничестве и консультационных услугах, а потом
— Которые потом, практически обесценились, — нахально вставил Гиз.
— Что поделаешь, волчьи законы капитализма, которые мы с вашей западной помощью по мере своих скромных способностей усваиваем, — добродушно улыбнулся Молоканов, уверенный, что благополучно отбился.
Гиз не стал его в этом разубеждать и переключился на Позина, что было лишь хитрым отвлекающим маневром:
— Извините, Александр, но у меня к вам очень деликатный вопрос.
Позин насторожился и приготовился резко ответить, что в делах Долоновича ничего по тупости своей не понимает.
Однако Гиз спросил совсем о другом:
— Когда вы работали с Ельциным, у вас ведь был доступ к совершенно секретной информации, поступавшей на стол президента… — Гиз намеренно сделал провокационную паузу.
Позин громко расхохотался:
— Ну, Жюль, вы даете! Пользуясь нашей случайной встречей, вы откровенно пытаетесь склонить меня к предательству? Во–первых, я — патриот и Родину не продаю, а во–вторых, как чиновник высшего ранга я давал соответствующую подписку о неразглашении. Так что не валяйте, монами, дурака и не задавайте неэтичных вопросов.
Позин был до глубины души возмущен наглостью француза, что и было нужно Гизу.
Молоканов окончательно расслабился и с любопытством наблюдал за начинающимся скандалом.
«Сашка так раскипятился, что и по морде этому гаду может дать», — подумал Аристарх.
Вид у Гиза был донельзя сконфуженный.
— Как вы могли подумать, что я хочу выведать у вас какие-то государственные секреты, дорогой Александр? Я Не шпион, а простой журналист. Я довольно давно и глубоко занимаюсь очень опасной темой — международной торговлей донорскими человеческими органами для пересадки. У меня есть данные, убеждающие в том, что этим занимается международная мафия, по своему богатству и могуществу сопоставимая с печально известными наркобаронами. Оперирует она, естественно, и в России. Я надеялся, что вы, Александр, что-то об этом знаете. Если бы вы дали мне хоть какую-то ценную информацию по интересующей меня теме, то помогли бы благородному делу борьбы с международной организованной преступностью.
Услышав пространные объяснения француза, Позин успокоился и, не углубляясь в детали, ответил:
— Боюсь, не могу быть вам полезен, Жюль, поскольку подобного рода информация ко мне никогда не поступала.
Приближался момент решающего удара.
Гиз повернул растерянное лицо к Молоканову и задал совершенно невинный вопрос:
— Аристарх Петрович, как вы думаете, не может ли ваш пресс–секретарь быть мне в этом вопросе полезным? Ведь он достаточно известный и информированный журналист?