Тень Деформации
Шрифт:
— Предлагаете поместить их в контейнеры? — догадался я.
— Ну да, шагатели снабжены автономной системой жизнеобеспечения, а в абордажном бою будут полезнее, чем часть твоих сил, Эльдинг, — дополнил он, обращаясь к парню, на что артизан понимающе кивнул. — И, Терентий, третье. Вы, судя по моим наблюдением, собирались изначально атаковать мостик, так?
— Так, Роберт. Но в с учётом контейнеров ни варпа не выйдет…
— Выйдет, — припечатал Син. — Смотрите, вы в любом случае будете пробивать броню турболазером Ястреба. А что вам мешает разрушить переборки? Много времени это не займёт, они гораздо
— Хм, Роберт, а вы молодец, — признал я, погоняв в голове варианты. — В таком раскладе абордаж, вместо дурацкого героизма, начинает походить на что-то более или менее удобоваримое. Эльдинг, есть что дополнить? — на что люминен покачал головой. — Значит, этот план принимаем и работаем, господа, — принял решение я.
И через шесть часов Ястреб напоминал горячую собаку какую-то, обложенный контейнерами, как колбасный полуфабрикат. Но роль свою он выполнить был вполне в состоянии, так что набились в контейнеры все, кто надо, ну и стали мы проводить окончательные приготовления.
А я раздавал инструкции, в варианте “если что”. И, в основном, Кристине, как моему дознавателю. Девица кивала, запоминала, но мученически морщилась, в конце концов всё же выдав:
— Терентий, возьмите меня с собой!
— Ты сама понимаешь, Кристина, что это неправильно и неразумно, — ответствовал я.
— А если с вами…
— Я не умру, это ты знаешь. Ты тоже, вот только… Если с Милосердием что-то случится, двое не умерших нас будут иметь на совести всех. Вообще всех, на Милосердии. Тебе их не жалко? — искренне заинтересовался я, вчувствоваясь в свет и ветер.
— Все… жалко, конечно, Терентий. Но если вы… — вполне искренне ответила она.
— “Если я” — спокойно добейте еретика да подыщи мне тело. Можешь не торопиться, сначала покиньте Окуляр, — повторил я. — Меня ты чувствуешь, а метаться и “срочно что-то делать” не надо.
— Хорошо, — шмыгнула носом девица.
И вот в этом случае — варп знает, насколько всхлип и шмыг были наигранными. Потому что в свете и ветре сама терентьетка не понимала. Что не помешала мне ценного товарища Кристину обнять, поцеловать и благословить на выполнение моих ценных указаний.
Загрузились мы абордажной командой на Ястреб, Моллис “сопрягалась” со мной — довольно странное, взаимопроницаемое ощущение, то есть я стал воспринимать кошачьи чувства и восприятие, при желании. Да и вообще, всё было не как с Кристиной — всё же тереньтетка, если рассматривать не форму, а “материал”, состоит из меня, как ни парадоксально это звучит. Понятно, что всякие “родственные” интерпретации в энерго-воображаемом плане неприменимы, но она в определённом смысле “я и часть меня”, так что взаимодействие у нас весьма “удобное” и органичное.
Ну а Лапка была “собой как собой”, соответственно, были некоторые “баги и лаги”, весьма забавные, как например, запаховая оценка окружающих и эмоциональная составляющая. Препятствием это не было, пилоту “иллюзию” мной воспринимаемого наложили, но забавно, факт.
— Вы так красиво видите, Терентий, — выдала Лапка, более чем понятно, невзирая на бредовость фразы. — Лучи и потоки, красиво очень, — мрявкнула она.
— Часть того, что ты видишь, видят все
Реально красиво, а не воспринимать приятное зрелище как красоты — глупо и неправильно, заключил эстетичный я.
И тут мои культурные и нежные духовные переживания прервала сирена тревоги, не аварийной, а плановой. Кристина послала по нашей связи много всякого, суть которого заключалась в “удачи, и я буду очень ждать”, а вокс-сетка передала Кристиной же созданную картину взаиморасположения судов.
И стартовал Ястреб к расположенному менее, чем в километре от нас еретическому корыту. Судя по вялым вспышкам двигателя, еритиковозка, точнее псайкер-водитель Милосердие заметил, пробовал “сманеврировать”, но, как понятно, ни варпа не получилось. И полетели мы за моей законной добычей. Ну и корыто, полное отборной ереси, расколошматить, резонно отметил я.
17. Свидание с Леди
Собственно, в моём восприятии позиционирование Ястреба и кораблей было… ну вполне видно. Переливы света и ветра, с учётом варп-шторма, были, безусловно, гораздо интенсивнее, но свет и ветер “отдельно”, а материальные объекты, прикрытые полем Геллера, “отдельно”.
Соответственно, грозный утюг Милосердия, зависший над трусливо поджатым хвостом еретического корыта, был прекрасно виден, как и еретики. А я понимал, что “охеревать в атаке” мне нынче не выйдет: нужно “довести” пилота до нутра еретического корыта, так что, когда я освобожусь, птераксикарии и штурмовики с преторианцами, да и Лапка… хотя, задумался я, да и отдал вокс-команду Каппе прикрывать кошатину. Так-то, преторианцы за аколитом присмотрят, но мне будет спокойнее.
И вот, Ястреб беспрепятственно подлетел к утолщению башни мостика, да и стал ковырять её своим турболазером. Башня отрадно ковырялась, но тут началась варповщина: для начала, под предупреждающий мрявк Лапки, от еретического корыта прошла широкая волна телекинетического воздействия. Видимо, еретичище пытался нас “оттолкнуть”, заодно и точнее нас локализовав. Последнее, пусть и частично, у Аполлоши получилось, и вторым заходом, фактически через пяток секунд, в нас полетела орда демонической мелочи. От неё отдавало душком чумного деда, но несколько странным, так что, развеивая пакость (с немалым напряжением, ибо пакости было до варпа), я судорожно припоминал, а что енто может быть.
И, очевидно, наше “сопряжение” с Моллис и впрямь было “многосторонним”, поскольку кошатина мрявкнула:
— Это глюклинги, насколько я могу судить, Терентий, — на что я благодарно отмыслеэмоционировал и кивнул.
Такие, весьма “забавные” тварюшки, “болезнь машин” или аналог гремлинов из мифологии моего прошлого Мира. Материализованная “негативная вероятность”, ходячий Закон Мерфи для техники, воплощённый в слабых, но стайных демонах. Мне они не встречались, так что и подзабыл, но они, по отчётам, чуть ли не бич Миров-Кузен. Странно, что в моём расследовании на аналогичном Мире они не встречались. Принести вреда они могли куда больше, чем посланная на её же собственный хер усталыми работягами демонетка.