Тень Деформации
Шрифт:
И да, первый отозвавшийся был оператором-наводчиком, с… я совершил натуральный подвиг, не заржав: глазом на ягодице.
Вообще, смех смехом, но учитывая, что жопное буркало всё прекрасно чувствовало, располагалось весьма неудачно, а дюжину часов в день оператор проводил в не самом мягком (чтоб не расслабляться и не задремать) кресле… Ну реально, жалко дядьку, хоть и смешно, конечно. Причём, природа и тип мутации скорее демонстрировали “служебное рвение”, на которое откликнулась какая-то из пропущенных мной “малых флуктуаций”.
В общем, дядька был отдан хирургеонам, которые вырвали ему око из неположенного
И да, к концу недели наше совместное пребывание с Лапкой привело к закономерному итогу. Точнее, кошатина реально с ума сходила, но “неприлично”. При том, что Кристина, будь в сознании, не только бы одобрила, но и поучаствовала. Так ещё уламывать пришлось косеющую от желания девицу! Вообще бардак, но по итогам хоть она в разум пришла, да и я несколько расслабился, тоже напряжён был и переживал, как понятно.
Чистая физиология, но полегчало, да и от того, что Моллис не дёргалась, тоже стало полегче.
И вот, на восьмой день Милосердие дотелепалось до Кадии. Кристину я оставил под присмотром Лапки и Котофея, а сам вынужденно попёрся на мостик, доказывать “что я не баран, а судно — не еретиковозка” Стражам Кадии.
Последнее заняло всего полчаса, ну и Милосердие легло на разгонную траекторию к Сиянию. А я оглядел “представительную делегацию”, вздохнул да и озвучил:
— Она без сознания, но, в целом, похоже, что идёт на поправку. Я — в порядке, если что-то очень надо, то доступен. Но, признаюсь вам, аколиты, мне бы хотелось быть рядом с Кристиной, надеюсь на ваше понимание, — озвучил я. — И, наконец, Тид, прошу у вас прощения, — озвучил я, неудачно притворяющемуся ветошью двух с половиной метров ростом, ассасину.
— За что, господин Инквизитор? — выпучил очи он.
— Не уверен на сто процентов, но, похоже, ваша личина на Станции уже не годится, — напомнил я.
— Пресвятой Император, господин Инквизитор! Да в варп эту личину, сделаю операцию, не впервой, — отмахнулся парень. — Я до сих пор прийти в себя не могу — был на корабле, уничтожившим Бездну! Это… слов нет, господин Инквизитор!
— Нет — и не надо, Тид, — с видом жрущего сверхдредноуты на обед, а завтракающего исключительно тяжёлыми линкорами, ответил я. — Ну, раз не надо извиняться, то и не буду, — логично заключил я. — Кстати, Леман, я с нашими метаниями совершенно запутался, а часть стандартных для Сегментума Обскурос течений вообще не знаю. Сколько времени нам примерно лететь?
— От пяти до десяти дней, Терентий, — отозвался Леман. — Пречистое Сияние — ближайшая к Оку Крепость.
— Знаю, потому и выбирал как цель изначально, — дополнил я.
— Милосердие — отменно быстрый корабль, — продолжил трёхглазик, на что Боррини приосанился. — А я — далеко не худший навигатор, — скромно потупил он все три глазика. — Хотя, с госпожой Кристиной не сравнить, — вздохнул он.
— Не расстраивайтесь, Леман, псайкеров бета ранга, а уж тем более бета плюс — единицы на весь Империум. Так что, среди навигаторов, вы из лучших. Да и, к тому же, вы не старик, развиваетесь ещё.
— Ваша правда, Терентий, — несколько поправил навигатор фигуральную корону, фигурально
Ну а дальше — ситуация, уже почти традиционно для меня, особенно когда это касается баб-с…
В общем, летим мы, значит, летим. Я вожусь с отчётом, пусть предварительным, но основную часть сдам по результатам допросов, а часть сразу. Орать, что я охренительный молодец, я не буду, но в архив Крепости и отчёт по уничтожению Леди сдать надо.
Вообще, по уму, надо было сразу давать оповещение по Имперскому Флоту, но я посчитал последнее нецелесообразным: инструкция подобное предписывает, но орать на весь Империум не стоит. Бездны, построенные в эпоху Ереси Гора, не видели тысячелетиями, притом, что одно судно было гарантированно уничтожено. Пусть знает Орден, Орденский Флот, а остальные… ну некомпетентен я в данном вопросе, прямо скажем.
Вопрос допросов без Кристины был, но на него я махнул рукой: есть трон истины, моя чувствительность к правде и эмоциям, да на худой конец призову демона, того же Малала. Эти пакости имели специальную породу, более чем правдивую, причём без интриг. Очевидно, анархист и здесь пошёл “против всего”, создав демонов-страстных правдолюбов. В общем, справлюсь, особенно в условиях Крепости Инквизиции.
А вот вопрос её самой стоял для меня остро: если оставить её в совещательной, под присмотром Лапки, в нескольких метрах от себя, я, скрипя душой, мог, то оставить дальше и дольше…
А если ей хуже станет? А я энергию подать не смогу. И вообще.
Так что, оставлять я бессознательную тереньтетку, даже под лапкиным присмотром, не хотел. Правда, вставал вопрос транспортировки бесчувственного тела. Вариант “завернуть в крыла”, конечно, трогательный и мне спокойный. Вот только белопёрый “пакет на ножках”, с моей башкой, выглядывающей сверху… В общем, это слишком. А возможный объём косоглазия встречных и поперечных коллег в таком раскладе тянет на полноценный саботаж.
В итоге обдумывал я варианты различных носилок, каталок, а по результатам даже придумал удобное, не бросающееся (относительно) в глаза кресло на грав-двигателе. И дневники коллеги-луддита Рейвенора мне в этом планировании немало помогли, нужно отметить.
Так вот, думал я уже Эльдинга озадачивать, как, причём в момент нашего с Моллис взаимоуспокоения, с кушетки, где лежала заботливо укутанная Кристина, раздаётся слабый, но знакомый голос:
— А что это вы делаете?
На что Лапка сжалась, начала стесняться, а я, с трудом удерживая радость, не прекращая трудов праведных, честно ответил:
— Сексом трахаемся.
— А почему без меня?! — выдала тереньтетка, после чего, не дожидаясь ответа, выдала: — Я тоже хочу!
В общем, на отчёты я на пару дней забил, да. Но в целом, из койки мы вылезали… точнее, не совсем. Было несколько довольно долгих, не во всех деталях приятных разговоров.
На тему, что случилось, почему, как, зачем. И почему “не надо геройствовать, когда Терентию больно, потому что последствия геройствования — ему больнее. И это правда”.
Но, в целом, как я предполагал, так и выходило: Кристина, почувствовав, уже в имматериуме, моё напряжение и боль, стала помогать, невзирая на своё весьма паршивое состояние. И закономерно перенапряглась, к счастью, без катастрофических последствий.