Тень города
Шрифт:
Серый бросил лестницу, бросил фонарик (прямо посреди дороги, где стоял) и направился в сторону собственного дома, поднялся на свой этаж, подошёл к двери… Просто, чтобы проверить, подойдёт или не подойдёт ключ, бренчавший у него в кармане. Но, когда он затих и прислушался, то ему, странным образом показалось, что в квартире работает телевизор (или радио, Серому некогда было вслушиваться, анализируя). «Что за чепуха? — подумал он с недоумением. — Даже во всём Китае нет ни единого азиата, а здесь… в моей квартире… В ней что, живут предки?… Да быть такого не может!» И он надавил на кнопку звонка. То есть, он не верил собственным ушам.
За дверью зашлёпали тапочки, щёлкнул замок и… Дверь распахнулась.
От увиденного у Серого чуть глаза из орбит не повылезали. На пороге стояла его бабушка по материнской линии. Два года назад она умерла, потому что дед Сергея воевал во вторую-мировую и осколок достал до
— Мальчик, ты к кому?
У Серого чуть язык не отсох от услышанного. Но, тем не менее, он набрался сил, чтобы что-нибудь проговорить.
— Ты что, не узнаёшь меня?
— Тебе деньги нужны на травку? — беспокойно запричитала бабушка Свинцова. — У нас ничего нет!
— На какую травку! — промямлил Серый. — Я что, похож на торчка?
— Марфа, кто там? — проворчал из глубины какой-то старик.
— Ты слышишь? — отпугивала Серого старушка. — У него ружьё есть! Он воевал во вторую-мировую и у него есть…
— Я твой внук, — опять промямлил Серёга.
В это время к двери подшлёпал старик. Это был дед Сергея, однако внук его так сильно был напуган, что на то, чтобы удивляться, у него не было времени.
— Говорит, что ему нужны деньги на травку! — жалобным голосом прошамкала Свинцовская бабушка.
— Неправда! — прокричал Серёга, — я не говорил этого!
— Да чего ты на него взъелась, старая? Может, паренёк просто дверью ошибся…
— Ага, дверью! Он мне сказал, что он мой внук. И это называется «не обкуренный»?!
— Да просто не разговаривай с ним — и он отстанет. Сделай вид, что ты из ума выжила!
С этими словами дед Свинцова грубо оттолкнул бабушку в сторону и громко хлопнул дверью.
— Чтоб у тебя язык отсох! — слышалась ругань бабушки из-за закрытой двери.
Серый, сколько помнит своих бабушку с дедушкой, никогда от них ни единого бранного слова не услышал. А сейчас они, словно с цепи сорвались: бабка там орёт за дверью на деда, а дед, только что и делает, как кроет её матом.
«Куда я попал? — ломал себе Серый голову, уныло выходя из подъезда. — Это что, загробный мир, что ли?… Что вообще за неразбериха происходит!»
Но в том, что это действительно загробный мир, он нисколечко не сомневался. Когда он вышел из подъезда, то задумался о том, насколько сильно был наивен, когда думал, что после смерти человек меняется в лучшую сторону, потому что сразу, как кто-то умирает, Сергей невольно переставал вспоминать о нём плохое. «А он, значит, после смерти становится ещё злее?… А почему говорят, чтобы об умерших не говорили плохо? Потому, что думают то же, что и я? Быть такого не может!» Это был ещё больший испуг, чем после того случая, когда Серому показалось, что тот псих с тесаком пробрался в его квартиру и порубал всё Серёгино семейство. (Оправдывал это тем, якобы ему показалось, что в квартире темно, ночь, и все, кого он зарубил своим тесаком, до этого были мертвы. То есть оправдывался, как какой-то нашкодивший карапуз.) А потом Свинцову показалось, что его «перебросило» в прошлое, поэтому, когда он вошёл в свою квартиру, то всё было в порядке: все живы-здоровы. Наверно, Сергей потому испытал ужас, что никто из живущих не сталкивается с умершими и не пытается вступить с ними в контакт. Конечно, если не брать в пример разного рода умалишённых, которые видят привидений умерших. Но, если человек умом не тронулся, то, конечно, его напугает какой-нибудь псих, который купит оружие, войдёт в его дом и откроет огонь с воплем типа «бей фрицев». Но напугается ли он ещё сильнее, если после подобного стресса повстречает свою бабушку и своего дедушку, которые умерли? Сергей был уверен, что да, напугается. Хоть и понимал, что неприлично судить только по себе, но кроме него никто ни разу не видел то, с чем он сейчас повстречался. Например, кто-нибудь запомнил своих бабушек с дедушками как божьих одуванчиков, а потом попал чёрте куда и увидел там, что они сварливые и жадные. Наверняка бабушка Серого хотела затащить Серёгу к себе в квартиру и попытаться ограбить, если бы ей не помешал дед. Как она его потом обозвала: «безразличный хрыч, вечно тебе на всё наплевать». Услышавший такое Серёга как можно быстрее уносил ноги из своего дома. При этом он не мог понять: в квартире, в которую он только что позвонил, жили только бабушка с дедушкой или, если бы он туда вломился, то мог бы увидеть собственного двойника? Ведь он должен был бы объяснить своему дедушке и своей бабушке, мол «у вас что, совсем уже повылазило? — в таком же сварливом тоне. — Там ведь стоит ваш внук, то есть я!» Но, если судить, что он не узнает Серёгу, так же как и дед с бабкой, то что в таком случае он увидит вместо лица Сергея? Чьё-то совершенно чужое и незнакомое лицо?… Всё это не казалось непонятным для Серого; оно его просто пугало. «Ведь это же мистика какая-то! — так Свинцов оправдывал перед собой свой испуг. — Что, если бы бабушке как-то удалось затащить меня в свою квартиру, а там в это время сидел бы я сам, а?!» Но Сергей действительно был в этом уверен: в том, что в квартире мог находиться его двойник. Он даже не подумал о том, что если его двойник действительно находился в этой квартире, то сам бы встал и открыл ему дверь. Ведь бабушка не симулировала испуг и не спрашивала «кто там?» у закрытой двери. Значит, она попросила бы открыть её собственного внука, поскольку молодые должны больше двигаться, а пожилые — сидеть и слушать радио (или смотреть телевизор — Серый так и не разобрал, что там шумело на самом деле — радио или телек, потому что сразу как дверь открылась, у него начался шок). Может, если бы у него шок не начался и он успел бы предположить такой вариант развития событий, то успокоил бы себя тем, что его двойник мог играть в это время в компьютерные игры и не оторваться даже под дулом пистолета или, если бы его оттягивали от них за уши. — Вот каким образом двойник никогда не увидел бы Свинцова Сергея.
6
Бабушка и дед Сергея были похоронены в этом городе. Сергей подумал, что, если это действительно его родной город, то он сможет сейчас пойти на кладбище, сфотографировать на мобильный их могилы, потом вернуться сюда и показать всё то, что он там наснимал. Просто, чтобы эта поддельная бабушка не очень-то задавалась. Может быть, его дед и бабка — робота, значит, надо пойти и поискать настоящие могилы этих людей. Ничего, что сейчас уже вечереет и солнце заходит уже за горизонт. У Серого мобильник снимает и в темноте — с фотовспышкой. Если, к примеру, Серёга только к полуночи доберётся до их памятников. Если в этом городе живут роботы, подумал Сергей, то кладбище тоже будет охранять какой-нибудь «киборг», у которого компьютеризированное слежение за охраняемой территорией. Так что, если что, пробираться придётся в темноте. У кладбищенского охранника, как полагал Серёга, ведь нет прибора для инфракрасного наблюдения; то есть, чтобы в темноте видеть и успеть выстрелить в нарушителя.
Когда Сергей до кладбища доплёлся, то уже темнело. Никакого робота, безусловно, не было. Кладбище вообще никто не охранял, если судить по пустынным улицам. То есть, совершенно пустынным: даже птицы на деревьях не чирикают, или муравьи какие-нибудь в траве не ползают. Серый не перебирался через ограду как в прошлый раз, когда закапывал сумку с деньгами, а подошёл к самому главному входу, где, как он помнил, стояла будочка, то ли для охранника, то ли для его собаки. И, как раз возле будочки, он увидел грузовик с прицепом.
Если бы Серёга не видел его в прошлый раз, когда приходил сюда со школьным портфелем, то наверняка бы не узнал его и не подумал, что надо открыть створки фургона и проверить, не тот ли самый это рефрижератор, в котором «горе-грузчики» оставили свои пустые гробы. То есть, «свои» — в прямом смысле этого слова. Если, конечно, верить газетчикам, болтавшим о том, что все грузчики, которых полицейские успели расстрелять, имели те же лица, которые значились на обелисках некоторых из раскопанных ими могил. Но Сергей верил. Иначе бы он не полез в эту фуру, а побрёл бы, чтобы найти могилы своих бабушки с дедушкой. Чего просто так ходить, если «грузчики» наверняка выкопали и их гробы, да затащили в свой фургон-рефрижератор?
Когда Серёга распахнул дверцы у фуры, то он не обознался: это был именно тот рефрижератор, который наполнен под завязку гробами. Перед этим Серёга обошёл всю фуру и заглянул в кабину: там было так же пусто, как в хозяйственном магазине, то есть никакой живой души. И, соответственно, в гробах было тоже пусто. Именно так, как везде на улицах. И ведь газетчики именно это рассказывали на своих полосах: то, что похищенных гробокопателями тел не найдено, но сами вандалы имели лица тех покойников, которых откопали для своих анатомических опытов. Так же сообщалось, что из моргов было похищено несколько тел, которые, так же как и трупы из гробов бесследно исчезли. Если судить по том, что «горе-грузчики» не успели увезти свои пустые гробовые ящики, наспех запиханные в рефрижератор, то можно предположить, что с трупами из морга та же ситуация: они должны были их где-нибудь побросать и уносить ноги от преследовавших полицейских. Ведь не скажешь, что те «грузчики», кто пробрался в морг, ненароком превратились в туловищ, которых они пытались из него вынести? Сергей не мог об этом судить с той же лёгкостью, как о «горе-грузчиках», которых он засёк на этом кладбище.