Тень и искры
Шрифт:
Я же не улыбалась и не смеялась.
«Вдохни. Задержи дыхание. Выдохни. Задержи дыхание».
Мама наклонилась ко мне.
– Ты готова, принцесса Серафена.
Серафена. Я так редко слышала свое полное имя, и никогда – вместе с официальным титулом. Словно щелкнул переключатель. В один миг бешеное биение сердца прекратилось, давление на грудь ослабело. Руки перестали дрожать.
– Да.
Сквозь вуаль я заметила, что королева Каллиф улыбнулась – по крайней мере, уголки ее губ приподнялись. Я никогда не видела, чтобы она улыбалась мне по-настоящему, как улыбалась мужу
Я всегда принадлежала Первозданному Смерти.
Она бросила на меня последний взгляд, убрала прядь волос, которая выбилась на плечо, и вышла из комнаты, не проронив ни слова. Дверь за ней со щелчком закрылась, и мое восприятие мира, которое я оттачивала годами, обострилось.
Тишина в комнате сохранялась несколько мгновений.
– Сестренка, – раздался голос. – Ты застыла, как статуи богов в саду.
Сестренка? Я скривилась, сдерживая отвращение. Он мне не брат, ни по крови, ни по узам, хотя он сын мужчины, за которого мама вышла замуж вскоре после смерти отца. В нем не было ни капли крови Мирелей, но народ Ласании не знал о моем рождении, и потому наследником стал он. Вскоре ему быть королем, и я уверена, что народ ждет кризис даже после того, как я выполню договор.
Но, как наследник трона, сводный брат – один из немногих, кому известна правда о короле Родерике, первом правителе из рода Мирелей и моем предке, чье отчаянное решение ради спасения народа не только предопределило мою судьбу, но стало проклятием для будущих поколений того королевства, которое он хотел защитить.
– Ты, наверное, нервничаешь. – Тавиус подошел ближе. – Знаю, принцесса Кейли нервничает. Она переживает из-за нашей брачной ночи.
Я разжала пальцы и спокойно посмотрела на него.
– Я пообещал ей, что буду нежным.
Тавиус появился в моем поле зрения. Голубоглазый, со светло-каштановыми волосами, он считался красавцем, и я готова поспорить, что принцесса Айрелона при знакомстве с ним тоже так решила и сочла, что ей повезло. Вероятно, теперь она так не думает. Я наблюдала, как Тавиус кружит вокруг меня, словно большой серебристый ястреб из тех, что летают над верхушками Темных Вязов.
– Сомневаюсь, что ты получишь такое же заверение от него.
Даже сквозь вуаль я увидела его самодовольную ухмылку. Чувствовала, как он пялится.
– Ты же знаешь, что о нем говорят – почему его черты никогда не изображают на картинах и не высекают в камне. – Тавиус понизил голос, изображая притворное сочувствие. – Говорят, он чудовищен, его кожа покрыта такой же чешуей, как у тварей, которые его охраняют. И у него клыки вместо зубов. Конечно, ты в ужасе от того, что должна сделать.
Не знаю, покрыт ли чешуей Первозданный Смерти, но все они – и боги, и Первозданные – имеют острые удлиненные клыки. Достаточно острые, чтобы пронзать плоть.
– Как ты думаешь, кровавый поцелуй подарит тебе огромное наслаждение, как некоторые утверждают? – издевался он. – Или доставит ужасную боль, когда он погрузит свои зубы в твою гладкую кожу? –
Я ненавидела его еще больше, чем это платье.
Он крадучись обошел меня, постукивая пальцем по подбородку. По моей коже поползли мурашки, но я осталась неподвижной.
– Но тебя обучали довести дело до конца, правда? Стать его слабостью, заставить его влюбиться, а потом покончить с ним. – Он остановился передо мной. – Я знаю, что ты провела какое-то время, обучаясь у куртизанок «Нефрита». Так что, возможно, ты не нервничаешь. Может, тебе не терпится услужить…
Он протянул мне руку.
Я схватила его запястье и вдавила пальцы в жилы. Он дернулся всем телом и выругался.
– Дотронься до меня, и я сломаю все кости в твоей руке, – предупредила я. – А потом позабочусь, чтобы у принцессы не было причин страшиться брачной ночи, которую она обречена провести с тобой.
Рука Тавиуса напряглась, он сердито уставился на меня.
– Тебе так невероятно повезло, – огрызнулся он. – Ты и понятия не имеешь.
– Нет, Тавиус. – Я оттолкнула его, напоминая, что моим обучением занимались не только куртизанки. Он споткнулся, но восстановил равновесие, избежав столкновения с зеркалом. – Это тебе повезло.
Его ноздри раздувались. Он потер руку, но ничего не сказал, а я снова уселась неподвижно. Я говорила правду. Я могла сломать ему шею прежде, чем он успел бы поднять на меня руку. Благодаря своему предназначению я была обучена лучше большинства королевских гвардейцев, которые защищали Тавиуса. Тем не менее он заносчив и избалован настолько, чтобы попытаться совершить какую-нибудь невероятную глупость.
Я даже надеялась на это.
Тавиус сделал шаг вперед, а я улыбнулась…
Стук в дверь помешал ему исполнить задуманное. Он опустил руки и рявкнул:
– Что такое?
Из-за двери раздался взволнованный голос одной из доверенных леди моей матери.
– Жрецы ожидают его скорого прибытия.
Тавиус с насмешливой улыбкой отстранился от меня. Я развернулась.
– Пора тебе в кои-то веки принести пользу, – сказал он.
Он открыл дверь и неторопливо вышел, зная, что я не стану отвечать при леди Кале. Эта женщина доложит моей матери обо всем, что бы я ни сделала в ее присутствии. А та, по какой-то богами забытой причине, заботится о Тавиусе так, словно он этого достоин. Я подождала, пока он исчезнет в одном из темных извилистых коридоров Теневого храма, расположенного за Садовым районом столицы у подножия Утесов Печали. Коридоров здесь так же много, как и подземных туннелей, соединяющих все храмы Карсодонии, столицы королевства, с замком Вэйфейр.
Я подумала о смертной Сотории, в честь которой названы крутые обрывы. Легенда гласит, что она собирала цветы на утесах, когда, напуганная богом, сорвалась вниз и разбилась.
Наверное, сейчас не самое подходящее время о ней думать.
Подобрав воздушные юбки, я шла босиком по холодному полу.
Леди Кала казалась размытым пятном в коридоре, но я все-таки заметила, как она поспешно отвернулась от меня.
– Идем. – Она шагнула вперед, но остановилась. – Тебе видно в этой вуали?