Тень луны
Шрифт:
Она заметила, как он отшатнулся, и поняла, что задела его самолюбие. Никогда раньше она не разговаривала со слугами в таком тоне, но этот гордец вывел ее из себя, и она не могла придумать другого способа осадить его.
Девушка смотрела на него, сердце у нее билось чуть быстрее, а он слегка запрокинул голову, и она увидела его глаза. Они были светлыми, ярко-синими, как зимнее небо. Его взгляд, смелый и дерзкий, оглядел всю ее фигуру, отмечая каждую деталь ее туалета. Когда он снова поднял на нее глаза, она прочла в них явное удивление и тут же сообразила, что в его глазах кроется мужское презрение
— Это ваше право уволить меня, миледи, если ваши призраки не будут против. Это они меня наняли.
Его наглое заявление было как пощечина. Похоже, он хочет, чтобы его уволили. А она неожиданно для себя поняла: если выгонит этого Джоша, то должна будет признать, что поводом послужило его мнение о ней как о женщине.
— Я не несправедливая хозяйка, — сказала она по-прежнему высокомерно. — Я собираюсь жить в Блад Холле постоянно. У тебя будет много возможностей показать себя. Тогда и посмотрим.
И, не давая ему возможности вновь оскорбить себя, Джулианна повернулась и пошла к калитке.
— А я сюда не буду приходить, пока вы не будете посылать привратника с предупреждением о вашем приходе. Здесь еще много работы.
Вопреки собственному желанию она обернулась, щеки ее вспыхнули от негодования.
— Что ты хочешь этим сказать?
Он улыбнулся ей. Это была на редкость привлекательная улыбка, оставившая неподвижным все лицо.
— Если вы опять придете, я заранее уйду отсюда.
— Вот это прекрасное предложение! — отозвалась Джулианна, ужаленная тем, что он не хочет находиться в ее обществе. — Прощай!
— Следующий раз захватите пальто! — крикнул он ей вслед. — Я не буду тратить время и разводить огонь, чтобы согреть вас!
Подстегнутая этим новым оскорблением, но понимая, что если она будет продолжать обмен репликами с ним, то отнюдь не выйдет победителем, Джулианна пошла прочь из сада. Возвращаясь в дом, она уже не чувствовала холодного ветра, ибо гнев сжигал ее, она слышала его смех.
— Кто этот человек в саду? — потребовала она ответа, как только вошла в прихожую и увидела миссис Мид.
Одного взгляда на пунцовое лицо экономки и беспорядок в ее туалете оказалось достаточно, чтобы миссис Мид уронила пачку белья.
— Боже милосердный! Что случилось? Этот парень ничего...
— Конечно ничего! — оборвала ее Джулианна, сообразив, какое направление приняли мысли экономки. — Он просто оскорблял меня на каждом шагу. Кто он?
Экономка отвела глаза.
— Я точно не знаю, миледи. Он не местный парень.
— Это я заметила. У него акцент не корнуэльский и не девонширский. Вы обратили на это внимание?
— Не могу сказать так, — отозвалась миссис Мид, осторожно наблюдая за хозяйкой. — Он грубо разговаривает, но работник он хороший. Сад ожил под его руками.
Джулианна стала стряхивать листья со своей юбки.
— Как давно он здесь работает?
— Немногим более двух недель.
Вспоминая его облик, Джулианна могла восстановить только враждебный взгляд его светлых глаз и заносчивость, редко встречающуюся у простонародья. Она даже не могла предположить, какого цвета у него волосы, или то, красив он или безобразен. В своих мешковатых шерстяных штанах и куртке он казался толстоватым, хотя, поскольку Джулианна была без очков, в этом она не могла быть уверена. При всей своей резкости он вызывал некоторое уважение, не имевшее ничего общего с его внешностью.
— Этот человек слишком много о себе воображает, — сказала она, вновь сердясь на себя, что парень произвел на нее такое впечатление. Она даже была готова вернуться в сад, чтобы обменяться с ним новыми оскорблениями. — Вы представляете, он сказал мне, что если я его уволю, то призраки Блад Холла будут недовольны!
— Он не должен грубить вам, миледи! — отозвалась экономка. — Если вы хотите, Том его уволит.
— Я этого не хочу, — ответила Джулианна, стряхивая со своей юбки последние листья. — Но я хотела бы побольше знать о нем. Мистер Колеман сказал мне, что мы должны быть в эти дни особенно осторожны в отношении окружающих нас людей. — Она решительно повернулась, чтобы уйти, когда неожиданно задала еще один вопрос: — Как вы сказали, сколько ему лет?
— Садовнику? Том подумал, что он пожилой человек, когда впервые увидел, как он шаркает по дорожке. Но он сказал Тому, что был солдатом, участвовал в иностранных войнах и был ранен. Сказал, что вышел из больницы и ищет работу. Поскольку нам нужен был человек, миледи, а сейчас мало кто хочет работать в имении, где есть призраки, несмотря на заработную плату, мы взяли его. Мы поступили правильно?
— Не думаю, что от вас можно было ожидать чего-то большего, — сказала Джулианна. Однако мысль, что этот человек был солдатом, заставила ее думать, что она не хотела бы вновь очутиться рядом с ним. Наверное, его военный опыт повлиял на его мозги. А может, ранения ожесточили его. — Полагаю, — думала она вслух, — что, поскольку я не должна сталкиваться с ним, я могу не замечать его грубости. В конце концов, он привел сад в порядок, и все там цветет.
— Да, миледи, — ответила миссис Мид и вздохнула с облегчением, когда хозяйка стала подниматься по лестнице в свою комнату.
Слабый перезвон заставил Джулианну взглянуть на пыльные хрустальные подвески, окружающие канделябр, висящий у входа.
— Миссис Мид, вы или ваш муж играете на флейте?
— Нет, миледи. А почему вы спрашиваете?
— Я слышала в Большом зале музыку. Колыбельную песенку исполняли на флейте.
— Может, это была лютня, миледи?
Глаза Джулианны встретились с глазами миссис Мид.
— Возможно, это была лютня. А кто играет на лютне?
Выражение лица у экономки оставалось совершенно бесстрастным, когда она ответила:
— Говорят, что капитан был мастером играть на лютне. — Она кивнула в сторону портрета, висевшего на стене. — Известно, что когда он бывал чем-то доволен, то играл на лютне.
Джулианна посмотрела на стену. На портрете был изображен кромвелевский солдат, капитан Джон Монлей, в кожаном жилете с гладким воротником, мечом на боку и пиратской ухмылкой на покрытом шрамами красивом лице. Рядом висел портрет очень красивой молодой дамы, дочери Кингсблада, жившей в Блад Холле в тот год, когда капитан явился в северный Девон завоевывать его от имени народа. Вместо этого они предались запретной любви, и им отрубили головы. Говорили, что это именно они и стали теми привидениями, которые живут в доме.