Тень луны

Паркер Лаура

Однако, несмотря на свою дурнуюславу, древнее владение рода Кингсбладов не всегда пустовало. Когда маркиз и маркиза Ильфракомбе жили здесь, дом оглашался веселыми голосами их детей и внуков. В высоких окнах отражался золотистый свет горящих поленьев в каминах и многочисленных свечей и ламп. Каждый мужчина, женщина или ребенок, проходившие мимо, знали, что здесь обитает любовь и что достаточно постучать в дверь кухни, чтобы получить тарелку горячей еды. Но в эту зиму семья не жила здесь.

После того как прошлой зимой у маркиза началась болезнь легких, доктора посоветовали ему

для укрепления здоровья жить до наступления весны в теплом климате. В результате он уехал в солнечную Италию, маркиза последовала за ним...

Миссис Мид закончила осмотр дома и, пересекая большой холл к входной двери, вздохнула с облегчением. Ее опасения оказались беспочвенными. Но в следующий же момент острый как нож холодок неожиданно пронзил запертый дом. Экономка поспешно открыла входную дверь и выскочила из дома. Она только скрестила пальцы, чтобы защититься от злого глаза, как услышала отдаленный стон. Она взглянула на обросшую мхом каменную стену, окружающую розарий. Деревянная калитка была открыта.

Какое-то мгновение миссис Мид стояла в раздумье. Из всех уголков поместья Кингсбладов сад считался главным владением призраков. В отношении сада действовал строжайший приказ маркиза, запрещающий кому бы то ни было из обслуги, кроме садовника, заходить туда. Однако садовник умер как раз перед рождественским постом, и, поскольку никто не допускался в это обиталище духов, то работы в саду выполнял ее муж. А Том сейчас находился далеко от дома, проверяя ловушки против браконьеров. И хотя миссис Мид меньше всего хотела заходить в сад, она знала, какая будет беда, если какая-нибудь скотина забредет туда и сжует редкие, удивительные растения, которые цветут в любое время года.

Когда она нехотя прошла в калитку, держа фонарь высоко над головой, ветерок снова донес до нее чей-то стон. Экономка с опаской огляделась, но никого не увидела. Сделав несколько осторожных шагов, она заметила, что некоторые кусты роз оказались без подпорок, их ветви лежали на устланной камнем дорожке. Обнесенный глухой стеной сад казался еще темнее, чем было на самом деле, и свет ее фонаря терялся среди густых теней.

Тут она вновь услышала стон, отчетливый и совсем близкий. Стонал человек.

— Кто там? — спросила миссис Мид с храбростью, которой отнюдь не испытывала.

Она почувствовала, что кто-то потянул ее за юбку, и глянула вниз. Глаза у нее расширились, рот открылся. В кругу света ее фонаря полз мужчина, лицо его было смертельно бледным там, где оно не было испачкано грязью и залито кровью. Окровавленной рукой он цеплялся за ее подол.

— Помогите! — простонал он.

Волосы у нее на затылке встали дыбом, когда она поняла, что за ними наблюдают. Экономка подняла глаза на единственное окно на втором этаже, которое выходит в сад. Окно было темным, но она заметила, что на стекле возник кружок от человеческого дыхания, потом рядом появился второй такой же. На нее смотрели две пары глаз.

— Это они! — задохнулась миссис Мид.

Она вся съежилась, и когда снова посмотрела вниз, то обнаружила, что мужчина исчез. С воплем ужаса она подхватила свои юбки и побежала прочь из сада. Это все шуточки призраков. Когда призраки Блад Холла потревожены, от них можно ожидать чего угодно...

Экономка скрылась из вида, а смертельно раненный мужчина безнадежно смотрел ей вслед, кровь вытекала из его ран на сочную землю сада. Он добрался до Блад Холла в поисках убежища, безопасности и покоя. Теперь он должен умереть. В одиночестве.

Неясные фигуры, показавшиеся в окне второго этажа, спустились в сад. Они склонились над телом, пощупали его пульс, прислушались к его прерывистому дыханию, пригляделись к ручейку крови, вытекающему из его побледневших губ. В фиолетовой тени терпеливо ждала его Смерть.

— Он мертв?

— Ему недолго осталось жить.

— Тогда уйдем. Это не наше дело.

— Я удивляюсь вам, капитан. Разве это не вторжение в наше одиночество?

— За ним пришла Смерть. Мы не должны вмешиваться.

— Хорошо, но он будет на вашей совести.

1

Лондон, февраль 1845.

Февраль в этом году был неподходящим месяцем для свадьбы людей из высшего света. Дождь со снегом барабанил по ярко освещенным окнам роскошного особняка на Беркли-сквер. Днем во время свадебной церемонии в церкви Святого Георга сильный порыв ветра угрожал перевернуть кареты молодоженов и гостей. Но, к удовлетворению жениха и невесты, многие значительные люди из лондонского высшего света не побоялись плохой погоды, чтобы присутствовать на церемонии. Их стойкость не относилась к тому факту, что жених был герцогом Монтрозом, а отец невесты, граф Стокпорт, был хорошо известным человеком. Гости пренебрегли плохой погодой, чтобы присутствовать на церемонии объединения двух древних родов — Монтрозов и Стокпортов.

Средний буржуазный класс начинал угрожать аристократическому правящему классу. Любой союз, который укреплял и увековечивал влияние знати, с большим одобрением приветствовался в эти трудные времена. Демонстрируя сплоченность аристократии, эта свадьба отличалась особой пышностью.

И хотя с того момента, когда были произнесены свадебные обеты, прошло всего два часа, городские газеты уже успели отметить это событие:

"В церкви Святого Георга на Ганновер-сквер его преподобие епископ Лондонский обвенчал его светлость лорда Джона Дашмора, герцога Монтроза, с Филидией Твиннинг, старшей дочерью Ричарда, графа Стокпорта, кавалера ордена Подвязки. На невесте было прелестное платье из английского материала..."

Прием продолжался, и множество экипажей все еще окружало Беркли-сквер, дожидаясь своей очереди высадить пассажиров.

Леди Джулианна Кингсблад, сопровождаемая своей кузиной леди Коупер и ее мужем лордом Коупером, приехала сюда только для того, чтобы доказать самой себе, что она может перенести все, даже женитьбу герцога Монтроза, которого она любит.

— Я не думаю, что в этом есть необходимость, Джилли, — прошептала Летисия Коупер своей кузине, когда они поднимались по великолепной лестнице особняка Стокпортов. От волнения она произнесла имя, которым в детстве называли кузину.