Тень-на-свету
Шрифт:
И тут же открылась дверца в шкафу, на голову Геора дождем полились фарфоровые чашки, блюдца, тарелки. Он только и успел, что кинуть Сережку на пол и прикрыть собой. Посуда разбивалась об пол, о спину, острые осколки ранили, впивались в тело. Но вот от посуды не осталось ничего, кроме груды битых черепков, и тогда в дело вступил кухонный нож – тот самый тесак, которым защищался Сергей.
– Пас-скуда, – прохрипел Геор, едва успевая подставлять кинжал под удары.
Один из ударов пропустил, предплечье полыхнуло болью. Кровь густо закапала
– Где у вас соль? – крикнул он пацану.
Тот сидел на полу, прижавшись к батарее. Трясся от страха, однако на призыв Геора откликнулся, пополз на четвереньках к тумбе, открыл дверцу и вытащил пакет с солью, вскрыл зубами и протянул Геору. Тот с трудом перехватил правой рукой, перебросив кинжал в левую, а потом щедро посыпал солью рану и сам же взвыл. Тесак метил все в то же место: кровь притягивала его, как магнит. Геор не стал тянуть, подставил руку, нож коснулся соли и вдруг отлетел, упал на пол уже мертвой железякой.
Крыса на столе шипела и дергала хвостом. Чуяла создание ночи. Геор, шатаясь, подошел к столу, оперся, пачкая кровью, но отдыхать было некогда. Поднял руку, алые капли запятнали серую шерсть.
– Ну же, – прохрипел он. – Ну же!
Ничто так не тянет созданий ночи, как человеческая кровь. Крыса заскребла когтями по столешнице, задергалась. Житник был пойман в ловушку – в живое смертное тело.
– Есть! Сергей, отвернись!
Кинжал мелькнул молнией, пригвоздив крысу к столу. Писк оборвался, когти в последний раз проскребли по дереву. В кухне сделалось тихо. Капала вода из крана, тикали часы да часто-часто дышал Сережка.
– Все, – сказал Геор. —У тебя пакета не найдется?
Крысу, так ее, придется забрать с собой. Геор огляделся – разгром они, конечно, учинили знатный. Подмигнул Сережке, вспомнив, как тот бесстрашно добывал соль.
– А ты молодец, парень.
– К-кто ты?
Надо было положить ладонь на лоб мальчика, произнести заклятие забвения, а потом просто развернуться и выйти. Но… Вспомнился день, когда сам Георгий, тринадцатилетний тогда, стоял посреди разрушенной квартиры, а рядом убирал меч в ножны мужчина с суровым лицом.
– Я охотник за нечистью, Сергей. Вырастешь – приходи, поборемся вместе. Лига мастеров, запомнил?
Мальчишка кивнул, не спуская с Геора завороженного взгляда. Геор сгрудил в пакет мертвую крысу, в прихожей, морщась, натянул на кровоточащие раны рубашку, потом куртку. Все равно в мусорку теперь, так и знал! Обернулся на пороге:
– Ну, бывай.
– Ой, подожди. А что же я маме скажу? А папе? Эй, эй, подожди!
Сергей звал его, пока дверь подъезда, хлопнув, не заглушила возмущенные вопли. Что он скажет родителям, Геора уже не касалось.
*** 7 ***
Раны от осколков оказались поверхностными. Мастер-алхимик с дипломом врача очистил их и залепил пластырем. С порезом на руке пришлось возиться дольше. Анатолий недовольно ворчал, накладывая швы.
– Ты почему без наручней? Экипировку для вас, дурней, просто так продумывают?
Врач отличался вздорным характером, однако дело свое знал, да к тому же Геор был полностью согласен с «дурнем», потому промолчал.
– На вот, выпей!
Анатолий открыл ящик стола, выставил пузырек с желтой жидкостью.
– Это антив…
– Да, знаю.
Геор, поморщившись, вытащил зубами пробку, выпил одним глотком горькую, отдающую железом жидкость. Желудок обожгло огнем. Универсальный антидот следовало применять после любых ранений, хотя житник не ядовит, но с регламентом не поспоришь. Легче принять снадобье, чем потом объясняться со Стасом.
Вышел из кабинета врача в еще более угрюмом настроении. На обед идти передумал: кишки после приема зелья устроили революцию и, кажется, намеревались скрутиться в узел. Встреченные в коридорах сотрудники шарахались от мрачного Геора. Какой-то задохлик из отдела аналитики сунулся было с бумажкой, но Геор так взглянул на него, что бедолага распластался по стеночке. А сейчас еще Стас станет требовать отчет. Геор зарычал мысленно, а может, и вслух: девочки-секретарши, обсуждавшие что-то у кулера, порскнули в стороны, как птички.
Раны пекло, кровь от пореза пропитала повязку на руке, испачкав запасную рубашку. Да что же за день-то сегодня такой! И, решив, что если все и так пошло наперекосяк, то стоит покончить разом со всеми неприятными делами, Геор спустился в подвал, в отдел дознавателей.
На бронированной двери стояла двойная защита. Геор приложил жетон к сканеру, потом вставил палец в специальный захват, дождался, пока острая игла проколет кожу, забирая капельку крови. Анализатор, распознав человеческую кровь, загорелся зеленым. Засовы щелкнули, открываясь.
За низеньким столиком в углу притулился скрит.
«Скрит. Нечисть третьего класса. Ведение записей – неотъемлемая часть их жизни. Конспектирует увиденное; записи, если не удалось заполучить жизненную энергию человека, позже употребляет в качестве пищи. Псевдоразумен».
Человечек напоминал сказочного гнома: такого же небольшого росточка, даже шапочка колпачком имелась. Свои лицензии на питание скриты отрабатывали ведением записей в допросной: палачи хранили информацию в рукописном виде, по старинке.
Увидев охотника, скрит как-то весь сжался, тоненькие пальцы стиснули ручку. Перед нечистью лежал открытый журнал.
– Вы к кому? – прошуршал он.
Геор испытывал по отношению к мелким тварям презрение с оттенком жалости. Каково им нести службу в отделе дознавателей, присутствовать на допросах, видеть, как уничтожают нечисть, и скрупулезно вести отчеты? Хотя, впрочем, едва ли псевдоразумные существа сочувствовали собратьям. Сами сыты – и то хорошо. Скриты единственные из нечисти, кто, переступив порог подвала, могли потом покинуть его. Прочим созданиям ночи обратного хода не было.