Тень Основателя

Глушановский Алексей Алексеевич

— Это невозможно!

Понтифик отшатнулся и побледнел. Паника этого большого, грузного человека с длинной ухоженной бородой и обыкновенно спокойно-благостным выражением лица была столь необычным зрелищем, что главный инквизитор постарался запомнить ее как можно лучше. Слишком редкое это было зрелище.

— Император и вся его семья мертвы! Наследников империи нет и быть не может! И паладинов тоже! Их некому посвящать! Это обман!

— Увы, ваша благость. Это паладин, без всяких сомнений, — дождавшись, когда Урган замолчит, продолжил Веридий. — Признаки совершенно характерны

и однозначны. Броня Духа была проявлена целиком и полностью. Псы ее отлично разглядели.

— Может, они солгали, выгораживая себя?

— Прошу вас, я не настолько доверчив. Вся пятерка принесла клятву на алтаре. Да и допрашивались они по отдельности…

— Так… — Понтифик немного успокоился и пришел в себя. — Значит, где-то имеется неучтенный наследник императора, причем по прямой линии, и он намерен затеять свою игру. Попытка возродить империю? Интересно, как он сумел посвятить паладина и почему не сделал этого раньше? Разберемся. Теперь, что касается тебя… — Урган Орос перевел недовольный взгляд на главного святителя. — Я проверю твои заявления и лично допрошу пятерку. Если все так и есть, то от обвинения в еретизме ты избавился. Твой обвинитель будет строго наказан. Но как можно спутать паладина с колдуном? И да, обвинение в бездействии все еще остается в силе. Почему ты не попытался войти с паладином в контакт? Договориться? Пообещать помощь? Наследник империи с настоящим паладином был бы весьма полезным союзником для храма!

— Боюсь, все не так просто, благой отец. — Веридий Лиор с грустью пожал плечами. — И обвинения имели под собой некоторые основания. Этот паладин посвящен богу. Точнее — богине.

— Кому? — немедленно насторожился понтифик.

Веридий молча сделал отвращающий зло знак.

— Паладин Проклятой?! — Глаза Ургана расширились. — Это точно?

Веридий грустно кивнул:

— К сожалению. Черный доспех, костяной ворон на груди, красные глаза. Сомнений быть не может.

— Тогда как ты объяснишь свое бездействие? — взъярился понтифик. — Почему ты позволил ему уйти? Не поднял всех! Почему Псы сидели по казармам, вместо того чтобы уничтожить отродье тьмы?

— Потому что это — настоящий паладин! — грустно вздохнул инквизитор. — Благой отец, что вы знаете о паладинах?

Урган Орос пожал плечами:

— То же, что и все. Мне было как-то недосуг разбираться в старинных легендах. Очень сильны, малоуязвимы, могут доживать до двухсот пятидесяти и даже трехсот лет, причем и в старости не теряя своих сил и умений. Никогда не лгут. Могут быть посвящены какому-либо богу, отчего приобретают дополнительные силы и умения… Так что именно ты хочешь сказать?

— А вот я должен был разбираться в них по долгу службы. В хрониках и архивах храма сохранилось немало сведений, так что информация имеется. Не обо всех, далеко не всех, сведений о наиболее ранних, еще до существования империи, практически нет, только позднейшие домыслы, но вот имперский период, начиная с императора Телера Боговдохновенного, отражен во всей полноте. А это почти тысяча лет. Вполне достаточно для составления некоторой статистики. Как вы думаете, какова основная причина смерти паладинов?

— Мне некогда играть с тобой в угадайку, — зло отмахнулся понтифик. — Рассказывай!

— Чуть менее семидесяти процентов всех известных храму паладинов умерли от одной и той же причины, — печально вздохнув, начал инквизитор. — Они умерли от старости, полностью прожив отведенный им весьма немалый срок. И это при том, что практически никогда не пропускали ни одной более-менее серьезной заварушки, лезли буквально во все неприятности, частенько в одиночку выходя против весьма крупных войсковых соединений.

Из оставшихся тридцати процентов двадцать погибли в результате конфликтов с Древними и Древнейшими родами, ну и кое-кто от различных случайностей вроде внезапной лавины. По всей видимости, какие-то специфичные яды на них тоже действуют. К сожалению, храм не обладает необходимыми рецептами — ни ядов, ни случайностей. Хочу уточнить, что из конфликтов с просто Старыми родами паладины обычно выходили победителями.

И наконец, оставшиеся десять процентов. Всего шесть человек… точнее, паладинов. Четверо из них, а именно Гербион Наросский, Террут дель Риан, Кораа тер Амии и Вальтер фон Бек, погибли в море. Когда корабль, на котором плывет паладин, тонет в открытом море, личная сила, умение и малая уязвимость значат отнюдь не так много, как на суше.

Из всей плеяды имперских паладинов за всю историю, охватываемую архивами храма, в открытом сухопутном бою погибли лишь наверняка известные вам по легендам Орландо дель Брест и Никита Озер. Всего двое из шестидесяти! И смею вас заверить, что количество врагов, напавших и сраженных ими, согласно нашим архивам, не так уж сильно отличается от описываемых в легендах.

Боюсь, что в сухопутном бою сил, имеющихся на данный момент в нашем распоряжении, не хватило бы даже на то, чтобы просто поцарапать опытного паладина.

Именно поэтому я приказал не чинить препятствий к его отплытию. В конце концов, я люблю этот город и совсем не хочу заливать его улицы кровью, особенно если это не принесет никакой пользы. В то время как в открытом море шансы на успешное противостояние паладину существенно возрастают. Да и неизбежные случайности… — Глядя на задумчивый лик благого отца, Веридий перевел дыхание.

— Ваш рассказ будет проверен, — неторопливо вымолвил верховный понтифик. — На время следствия вы остаетесь на своей должности. И молитесь. Молитесь Всеблагому о том, чтобы корабль с паладином Проклятой не вернулся на берег. Для этой цели вам дозволяется использовать все ресурсы вашей службы.

Веридий вздохнул. Это была победа. А доносчики… С доносчиками он разберется. Да и корабль… Молитвы начальника одного из крупнейших и сильнейших отделов храма Всеблагого имеют свойство сбываться. Особенно когда для этого прикладываются достаточные силы и ресурсы. Благо и маршрут, и место назначения корабля известны. А голуби летают куда быстрее даже самой быстрой шхуны.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Севастополь славится своей академической греблей.

Здесь огребали турки, англичане, французы, итальянцы и немцы.