Тень победы
Шрифт:
Ватсон сделал это не случайно. Он хотел, чтобы Сергей, очутившись в Нью-Йорке, как можно быстрее привык к смене биоритмов. Двенадцатичасовая разница во времени не должна была сказаться на его боеспособности; нельзя было оставлять Пейтону даже надежду на превосходство.
В день отлета Белов, желая укрепить боевой дух Сергея, организовал прощальный обед. Правильнее было бы назвать его прощальным завтраком, поскольку было всего девять утра. Степанцов и Гудков только что закончили спарринг. Лицо у Николая было уставшим, все тело болело, и он даже не надеялся, что ему удастся впихнуть в себя хоть кусочек.
Мощные удары по корпусу сотрясли все внутренности, и желудок сворачивался при одной только мысли
На втором этаже спортшколы были составлены в один длинный ряд столы. На белоснежной скатерти стояли различные салаты, закуски, соленья. Центр занимало огромное блюдо с горячими пирожками. Вокруг стола хлопотали Светлана, Лайза, Лукин и Шамиль.
Тренировки у мальчишек были отменены еще три дня назад, когда они стали пересекаться по времени со спаррингами Степанцова. Но пацаны не возражали:
они понимали, что лежит на чашах весов.
На улице раздались звонкие голоса; это стали собираться воспитанники Сергея (и Федора, конечно же). Мальчишки наперегонки взбегали по лестнице и рассаживались за столами.
На улице, в тылу здания, дымил двухведерный самовар. Когда-то покойный Шамиль выкупил его в пункте приема цветного лома, выправил, заново пропаял, облудил и начистил до зеркального блеска… Федор, учитывая торжественность момента и количество гостей, настоял на том, чтобы принести самовар в спортшколу.
Вскоре подъехал Белов. Он вылез из машины, Витек за ним следом. Они последними вошли в зал. Вся команда была в сборе; можно было начинать.
Степанцова посадили во главе стола. Уловив затылком легкий сквознячок, Ватсон нахмурился, выбрался из-за стола и плотно затворил распахнутое настежь окно позади Сергея. Затем для верности повесил ему на шею вместо шарфа красное махровое полотенце.
Степанцов спокойно воспринял это проявление заботы. Никому из присутствующих и в голову не пришло смеяться или шутить, все понимали, что поставлено на карту. Сергей потянулся было за пирожками, но Ватсон ловко подсунул ему тарелку с куриной грудкой, приготовленной на пару, и горсткой риса. Затем, сжалившись, подвинул соусник с соевым майонезом.
Белов сел справа от Степанцова, Ватсон — слева. Федор принес закипевший самовар. Лайза и Светлана накладывали сорванцам полные тарелки. Злобин, исполнявший обязанности начальника охраны, скромно пристроился у стены, как бедный родственник. Белов сделал ему знак рукой.
— Витек, садись! Поешь.
— Попробуйте пирожки, Витя! — ласково сказала Светлана, накладывая ему полную тарелку.
То ли случайно, то ли по иронии судьбы, но перед Беловым и Ватсоном оказались тонкостенные стаканы в мельхиоровых подстаканниках, взятые в тренерской. Им это ровным счетом ничего-не говорило, а для Степанцова явилось неким символическим знаком.
Он еще не забыл привычки своего прежнего тренера, Савина.
Самовар решили на стол не ставить; больно уж он был большой. Его перенесли в дальний угол комнаты: женщины наливали в кружки и стаканы кипяток и разносили гостям. Федор сгорал от нетерпения: его охватил ораторский зуд. Он не стал дожидаться, когда все чашки наполнятся, а встал и громким кашлем прочистил горло. Белов взглянул на часы: впадая в раж, Федор не всегда мог самостоятельно остановиться. Чаще всего ему требовалась помощь.
— Други мои православные и представители других уважаемых концессий! — патетически начал Лукин. — Все вы прекрасно знаете, по какому случаю мы сегодня собрались, поэтому подробно рассказывать об этом не буду. Но! Если кто из вас все-таки забыл, то я напомню — коротенько, буквально в двух словах…
— Минут на сорок, — ехидно вставил Ватсон.
Федор сделал сердитые глаза и постучал ложечкой по своей чашке.
— Так вот, любезные моему сердцу братья и сестры, — продолжал он. — Сегодня мы провожаем… — он замялся — прозвучало как-то нехорошо, почти как «в последний путь». — То есть — встречаем… — Федор. задумался: опять не туда. — В общем, чествуем, дети мои, чудо-богатыря земли русской, замечательного искусника кулачного боя Степанцова Сергея! Ура! — он зааплодировал первым.
Присутствующие поддержали его. Федор снова постучал ложечкой по чашкё, призывая всех к вниманию.
— Милостивые господа-товарищи! — возгласил он с энтузиазмом. — Таланты и воля Сергея известны всем, и я не буду расписывать их в деталях и красках. Я хочу сказать о другом. Мы все — крошечные пылинки, затерянные в необъятных просторах космоса. Окружающий нас мир жесток и враждебен. Что греха таить? Порой не у каждого из нас хватает сил жить достойно, как и полагается человеку. Я вот, например, одно время сильно водочкой баловался. А потом понял — водка это болезнь, как СПИД или гепатит Б. Я обратился к Господу, молился денно и нощно, и с Божьей помощью перестал каждодневно убивать себя алкоголем! — он поднял чашку, демонстрируя, что в ней налит свежий, душистый чай — Странники мои без определенного места жительства, что нашли приют в Доме Нила Сорского, тоже не отличались ангельским поведением. Да и вы, младая поросль, — обратился он к сорванцам, — тоже отравляли себя сигаретами, клеем, а то и чем похуже.
Мальчишки были более непосредственными, чем взрослые. Они смеялись, кричали и свистели. Поднялся такой крик, что Федору стоило немалых усилий утихомирить бывших беспризорников и хулиганов.
— Куда я клоню, друзья мои любезные? — повысил он голос, перекрывая невообразимый шум. — А вот куда! В каждом из нас есть искра Божий. В ком-то еле теплится, а в ком-то горит ярким пламенем. Но Он никогда нас не забывает. И точно так же, как мы верим в Него, Он верит в нас. Верит, что проснутся силы в нашей душе, и сделаем мы свою жизнь счастливой. Благодать Его безгранична. Добро, дарованное Им, приходит к нам не напрямую, будто по почте, а через других людей. И Сергей наш Степанцов знаменит не только тем, что искусен в художестве мордобития, но еще и тем, что через него пришло к нам в город Добро. И сам он тоже толику доброты Божьей получил не по Интернету, а через друзей и от друзей. Стало быть, за что я хочу выпить? В смысле — поднять чашку чая? За добрых людей, что окружают нас. Все мы, даже плохие, по сути своей добрые и хорошие, нельзя только об этом забывать. Пойти по кривой дорожке легко; лукавый мостит ее соблазнами и греховными удовольствиями. Зато тому кто идет путем праведным, дает Господь душевное умиротворение. Так давайте же не будем никогда забывать, что мы — русские люди; трудно нам живется в юдоли нашей страданий и скорби, но мы все вынесем и не посрамим земли нашей! Аминь, товарищи!
Федор сунул в рот серебряный свисток и трижды оглушительно свистнул.
— Ну ты архимандрит! — уважительно сказал Витек. — Аж до подмышек пробрало!
Тут все разом заговорили вразнобой; громко, смеясь и размахивая руками. Степанцов не выдержал и встал.
— Ребята! — сказал он. — Друзья! Знаете, я подумал, что сегодня — один из самых счастливых дней в моей жизни. Я вот сижу тут с вами за одним столом, и так все у нас хорошо! Ну, прямо, как большая дружная семья, — он взглянул на Светлану и она смущенно отвела взгляд, — Здесь я наконец-то почувствовал себя дома. И я очень дорожу этим чувством. Поэтому даю вам честное слово — я вернусь. И вернусь с победой. Но только она будет не моя, а наша общая. Спасибо вам за все.