Тень спрута
Шрифт:
— Действительно, правду, — кивнул Макаров. — Именно чай мы с Калашниковым и пили!
— Выслушав ответы, — продолжил чейн, — Шубников разволновался и принялся размахивать руками. Кого вы мне подсунули, кричал он Семену Петровичу. Разве это Макаров? Это кто-то другой!
— Ну слава Богу, — пробормотал Макаров и с облегчением навалился на десерт. — Поняли наконец!
Чейн проигнорировал его замечание и продолжил рассказ:
— Здесь подошли Артем Таранцев и Сандра Вуртц. Шубников разлил водку, и вы снова выпили за встречу. Сандра поинтересовалась, почему крики. Шубников объяснил,
Макаров засмеялся.
— Вы и вчера засмеялись, — сообщил чейн. — Шубников возмущенно замахал руками и принялся доказывать, что такой вот Макаров, молодой и неопытный, никому не интересен. Дайте нам настоящего Макарова, воскликнул он, обращаясь к Таранцеву. Никому не интересен, переспросил Таранцев и посмотрел на Сандру Вуртц. А вы, Сандра, как думаете?
Сандра Вуртц, подумал Макаров. Женщина. Наверняка красивая — при здешней медицине иначе и быть не может. Как же я ухитрился ее не запомнить?!
— Сандра Вуртц попросила минуту внимания, — улыбнулся чейн, — а потом, когда все замолчали, предложила выпить. Выпить за прекрасную возможность, предоставившуюся присутствующему здесь молодому человеку, который один раз уже стал знаменитым Макаровым, а теперь получил уникальный шанс превзойти своего предшественника. Я цитирую дословно, — заметил чейн, сменив интонацию, — именно так она и сказала.
— Понятно, — пробормотал Макаров, опустив глаза.
Понятно теперь, чего они от меня хотят, подумал он про себя. Не верят, что это ошибка. Думают, что я все-таки «тот самый». Интересно, что этот их Макаров такого натворил, раз они от меня никак не отстанут?!
— Все выпили, — сказал чейн, — но Шубников не унимался. Он заявил, что в двадцать третьем веке любой дурак героем станет, а ему интересен человек прошлого. Того дремучего прошлого, в котором киллеры в одиночку хаживали на медведя, а нефтяные магнаты собственными руками резали глотки своим конкурентам. Тут вы не выдержали…
— Я? — удивился Макаров.
— Вы, — кивнул чейн. — Не выдержали и предложили тост. Чтобы Шубникову никогда в жизни не пришлось познакомиться с человеком из далекого прошлого. Шубников не понял и обиделся, а Сандра захлопала в ладоши. После этого Таранцев и Сандра стали расспрашивать вас про Калашникова, а Шубников — пить с Семеном Петровичем и жаловаться на невезение. Дескать, Калашников ушел в Сеть, и теперь Бог весть когда вернется, а вместо Макарова — одно недоразумение.
— Калашников ушел в Сеть? — встрепенулся Макаров. — А что это значит — уйти в Сеть?
— Это все равно что уснуть, — пояснил чейн. — Только видеть при этом не сны, а содержимое Сети. Смотреть, слушать, читать, разговаривать — все что пожелаете. Причем многократно быстрее,
— Понятно, — сказал Макаров. — И как скоро Калашников вернется обратно?
— Как только узнает все, что ему интересно, — ответил чейн.
— Ну, это надолго, — махнул рукой Макаров. — Значит, придется одному за двоих отдуваться! Кстати, а что они про Калашникова спрашивали? Тоже краткую биографию?
— Нет, — сказал чейн. — Они спрашивали про ваши личные впечатления. Например, отличался ли Калашников от других людей. И чем отличался.
— Ну? — спросил Макаров. — И что же я ответил?
— В этот момент, — развел руками чейн, — вы были уже порядком пьяны. Поэтому вместо ответа вы стали рассказывать истории из жизни. Таранцев вас каждый раз перебивал, утверждая, что все было совсем не так, а вы таинственно посмеивались и подмигивали Сандре. Дескать, вы знаете, что к чему, но так просто не скажете. В конце концов Таранцев заметил эти подмигивания, хлопнул себя по лбу и предложил выпить. А выпив, поднялся на ноги и сделал официальное заявление.
— Какое заявление? — обеспокоенно спросил Макаров. Теперь он припомнил — действительно, было какое-то заявление. Обидное, но правильное.
— Он сказал, что по его наблюдениям Сандра вам нравится — в сексуальном смысле, конечно, для всего прочего вы слишком мало знакомы, — а следовательно, ее дальнейшее пребывание в доме будет оказывать на вас определенное давление — в пользу Звездной России и некоторых ее обитателей — а следовательно, нарушать ваши права гостя на объективную информацию о жизни звездных русичей.
Макаров кивнул головой:
— Понятно… Значит, они ушли, а я остался допивать, что было в доме?
— Примерно так, — кивнул чейн. — Вы даже помирились с Шубниковым и пытались петь с ним песни дремучего двадцать первого века. Про белую армию и черного барона, а также про город Будапешт.
— Понятно, — повторил Макаров. — Значит, приставать к женщинам не получилось. Но в остальном — могло быть значительно хуже!
— Ну, это вряд ли, — ответил чейн. — Все-таки мы с вами — в Звездной России!
Макаров скушал последнее печенье, допил чай и вытер губы салфеткой.
— Хорошо тут у вас, в Звездной России, — сказал он и задумчиво посмотрел в сторону реки. — Тихо, просторно… Жаль только, что я во всей этой истории совершенно ни при чем.
— Вы — гость, — сказал чейн. — Вы и не должны быть «при чем».
— А Калашников? — вдруг вспомнил Макаров. — Он ведь уже звездный русич? — Чейн молча кивнул. — Значит, он — должен?
— Он — должен, — подтвердил чейн. — Поэтому он и странствует по Сети. Профессию выбирает.
— Понятно, — в третий раз сказал Макаров. Не то чтобы он позавидовал Калашникову; но слова о выборе профессии изменили направление его мыслей. С Калашниковым все ясно, подумал он, программированием займется или журналистикой; а вот чем я буду на жизнь зарабатывать? Рамочки клеить? Или на шее у Звездной России сидеть?
— Рассказать вам что-нибудь еще? — спросил чейн. Повинуясь его короткому жесту, остатки завтрака стремительно растаяли в воздухе.
— Да, — попросил Макаров. — Расскажите, чем я смог бы заняться… здесь, в Звездной России?