Тень темной королевы

Фейст Рэймонд Элиас

Вернулся он только через час с лишним в сопровождении человека, похожего на лекаря, который осмотрел заключенных и сделал несколько непонятных замечаний относительно их состояния. Эрик чувствовал себя лошадью, выставленной на продажу, особенно когда заключенным приказали проделать несколько странных упражнений и промаршировать по кругу, а люди в черном, столпившись вокруг, смеялись и отпускали грубые шуточки.

Потом их отвели во второй деревянный барак, который оказался столовой. Вместе с ними обедали и люди в черном, но свободного места за

столами все равно оставалось изрядно. Юноши, одетые в ливреи слуг принца Крондорского, метались между столами, и еды было в таком изобилии, о котором Эрик не мог и мечтать. Горячие хлебцы, истекающие маслом, кувшины холодного молока, подносы с сыром и фруктами, горы мяса — цыплята, говядина и свинина — с гарниром из разнообразных овощей.

Оголодавший Эрик набросился на еду, переел и всю ночь мучился животом, а утром начались тренировки, и им приказали соорудить эту насыпь.

Мысли Эрика прервал голос Шо Пи:

— Прошу простить меня.

Эрик опустился на колени и, начав наполнять мешок, спросил:

— За что?

— Я позволил гневу взять верх надо мной. Если бы я дал де Лонгвилю сбить меня с ног, мы бы уже закончили насыпать холм и отдыхали.

Эрик взвалил на плечи тяжелый мешок.

— Он все равно нашел бы другой повод.

Шо Пи принялся наполнять свой мешок, а Эрик, перед тем как начать осторожный спуск, добавил:

— Это стоит того, чтобы полюбоваться, как он шлепнулся на задницу.

— Я надеюсь, друг Эрик, что и завтра ты будешь думать так же.

Несмотря на ноющие плечи и синяки на всем теле, Эрик в этом не сомневался.

***

— Подъем, падаль!

Еще не проснувшись как следует, заключенные вскочили со своих деревянных топчанов и замерли по стойке смирно. Капрал Фостер придирчиво оглядел их. Билли Гудвин, Бигго и Луи располагались на одной стороне палатки, а Эрик, Ру и Шо Пи занимали другую сторону.

Начинался третий день, считая от того, когда де Лонгвиль приказал им перетащить кучу камней на новое место, и если это утро будет таким же, как всегда, до завтрака им предстоит час работы. В столовой шестерым заключенным отвели отдельный стол и запретили разговаривать с остальными живущими в лагере. Впрочем, одетые в черное солдаты сами не проявляли склонности беседовать с новичками.

В том, что это были солдаты, Эрик абсолютно не сомневался, поскольку с утра до вечера эти люди тренировались взбираться на отвесные стены, штурмовать баррикады, ездить верхом и владеть всеми видами оружия.

Но сегодняшний день начался необычно. Вместо того чтобы отвести их к холму из щебня, капрал Фостер выстроил шестерых заключенных перед офицерским бараком, и через несколько минут оттуда вышел Робер де Лонгвиль в сопровождении мужчины, которого Эрик в лагере еще не видел. В облике его было что-то странное, нечеловеческое — хотя Эрик не смог бы точно сказать, что именно. Он был высок, светловолос и молод — не больше двадцати или двадцати пяти лет на вид, но в разговоре с ним де Лонгвиль проявлял явное почтение.

— Это последние шестеро, — сказал он, и светловолосый мужчина молча кивнул. — Мне это не нравится, — продолжал де Лонгвиль. — Мы планировали набрать шестьдесят человек, а не тридцать шесть.

Незнакомый мужчина наконец заговорил, и речь его тоже звучала необычно: голос его был спокойным, произношение — правильным, но все же в нем угадывался странный акцент, которого Эрику не приходилось слышать ни в Даркмуре, ни в Равенсбурге, хотя, навидавшись торговцев, он был уверен, что знает, как говорят в любом уголке Королевства.

— Согласен, но обстановка заставляет нас обходиться тем, что есть. Как они?

— Подают надежды, Кэлис, но нужны еще месяцы подготовки.

— Назови их, — велел мужчина, которого звали Кэлисом.

Робер де Лонгвиль подошел к Бигго.

— Вот это — Бигго. Силен как бык и примерно так же умен. Однако шустрее, чем кажется. Владеет собой, и его не легко испугать.

Он сделал шаг к следующему.

— Луи де Савона. Родезанский головорез. Мастерски обращается с ножом. Полезен там, куда мы собираемся.

Де Лонгвиль шел вдоль строя:

— Билли Гудвин. На вид — простой паренек, но перережет тебе глотку просто ради забавы. Когда выходит из себя, труден для обработки, но его можно сломать.

Он остановился перед Эриком:

— Незаконный сын фон Даркмура. Возможно, слишком глуп, чтобы выжить, зато почти так же силен, как Бигго, и будет делать то, что прикажут.

Де Лонгвиль перешел к Ру.

— Руперт Эйвери. Трусливый крысенок, но перспективен. — Он рванул Ру за петлю на шее и, вытащив из строя, заорал ему прямо в лицо:

— Если только раньше я не убью его за то, что он чертовски уродлив!

Он резко отпустил петлю, и Ру едва не упал назад, потеряв равновесие, а де Лонгвиль подошел к Шо Пи.

— Это — тот самый кешиец, о котором я тебе говорил. Может быть очень полезен нам, если научится сдерживать свой характер. Он опаснее Гудвина: когда заводится, то не подает виду.

Де Лонгвиль отступил на шаг и повернулся лицом к строю.

— Вы видите этого человека?

— Да, сержант! — хором ответили заключенные.

— Бойтесь его. Очень бойтесь, — сказал де Лонгвиль, переводя взгляд с лица на лицо. — Он не таков, каким кажется. Это — Крондорский Орел, и умные люди прячутся в норы, когда он взлетает.

Кэлис позволил себе слегка улыбнуться над этой лестью и сказал:

— Вы будете жить или умрете, как того потребует Королевство. И я лично убью любого, кто поставит под угрозу наше задание. Вам это ясно?

Заключенные дружно кивнули. Они не имели ни малейшего представления о том, какое задание им предстоит выполнять, но ежедневно слышали, что оно жизненно важно для интересов Королевства, и любого из них убьют не задумываясь, если хотя бы на миг покажется, что он каким-то образом угрожает успеху операции. Эрик был убежден в этом, как ни в одном факте собственной жизни.