Тень твоей улыбки
Шрифт:
«Не забавно ли это, – подумала она. – Единственная клятва, которую я давала, – это клятва Гиппократа». В голове промелькнули слова из «Заповедей Гиппократа»: «…ибо некоторые пациенты, понимающие серьезность своего состояния, поправляются только благодаря своей вере в искусство врача».
Тут же пришла другая мысль.
«Интересно, а может быть, в конце концов Майкл О’Киф поправился не благодаря искусству врача, то есть меня, а благодаря вмешательству покойной францисканской монахини, сестры Кэтрин, которая всю свою жизнь заботилась о больных детях? Мать Майкла была абсолютно уверена в том, что сестра Кэтрин не допустит того, чтобы она
Эта мысль не покидала Монику, пока она повторяла свои показания под святой присягой.
23
Двухэтажная квартира Грегори Гэннона располагалась в одном из зданий «Музейной мили», участка Пятой авеню, примыкающего к музеям Метрополитен, Гуггенхайм и другим. В квартире были террасы, дающие обзор Манхэттена на четыре стороны света, с потрясающим видом на самый знаменитый остров в мире.
До второго брака, заключенного восемь лет назад, Грег жил в соседнем угловом доме, в комфортабельной кооперативной квартире из двенадцати комнат, которую занимала его первая жена Кэролайн. Там выросли два его сына. Эйден, ставший адвокатом, служил общественным защитником в манхэттенской Ассоциации юридической помощи. Второй сын, Уильям, был учителем. Получив степень магистра по социологии, он добровольно вызвался работать в школе одного из неблагополучных районов. После развода родителей ни один из сыновей не пожелал поддерживать отношения с Грегом. «Ты заявил репортерам, что разводишься с мамой, чтобы жениться на Памеле, а мама даже понятия не имела, что ты бегаешь на сторону, – сказал ему Эйден. – Что ж, тебе повезло. У тебя есть Памела. Приводились также твои слова о том, что впервые в жизни ты по-настоящему счастлив. Так что забудь о нас. Мы тебе не нужны, и ты нам тоже не нужен».
Сыновьям сейчас было под тридцать. Иногда по дороге в офис, если Грег шел пешком, он встречал одного из мальчиков, приходивших в гости к матери. Грег не любил признаваться себе в том, что всегда шел именно мимо дома Кэролайн, в надежде, что случайно встретит сыновей. Но когда это происходило, ни один из них не отвечал на его приветствие.
Время от времени, если повезет, он видел в дальнем конце комнаты Кэролайн. Он слышал, что она увлеклась Гаем Уэзарилом, генеральным директором международной конструкторской фирмы, специализирующейся на сооружении мостов и дорог. Уэзарил был вдовцом и, как слышал Грег, весьма надежным человеком. Думая о благе Кэролайн, Грег надеялся на это, считая, что она заслуживает хорошего мужа. «Правда, и от меня после развода она получила немало», – тут же напоминал себе он.
Все эти мысли проносились в голове Грега, когда он, сидя у себя в библиотеке, потягивал водку и смотрел в окно террасы, за которым сгущался сумрак раннего вечера.
«Сколько можно выручить за эту квартиру? – спрашивал он себя. – Восемь лет назад, когда мы с Памелой поженились, я заплатил восемнадцать миллионов. Потом Памела захотела переделать квартиру, и я вложил еще восемь миллионов в реконструкцию. Не думаю, что на нынешнем рынке получу двадцать шесть миллионов. Как я посмотрю в глаза Пэм и скажу ей, что мне придется покрыть убытки?
До сих пор мне здорово везло с получением конфиденциальной информации о курсах акций. До последнего времени, когда меня обуяла жадность, я не заключал никаких подозрительных сделок. Сегодняшний обед прошел великолепно. Этот парень всегда жил хорошо, однако доверительный фонд держит его на коротком
Все дело в фонде. Все знали, что прибыль на инвестированный капитал падает. Срок действия патентов истек, и деньги не поступают уже много лет. Мы чересчур рьяно набросились на капитал. Я позаимствовал деньги из так называемых благотворительных фондов, не всегда безупречных. Театральные гранты Питера при тщательной проверке окажутся в лучшем случае сомнительными. Ну, по крайней мере, Клей, как кардиолог, и Дуг, лидер исследований в области психического здоровья, обеспечивают нам пристойный вид за счет благотворительных акций, в которые нас вовлекают».
Необходимо взять из фонда деньги, много денег. Но брать там уже нечего».
– Грег?
Как всегда, обольстительный голос, поразивший его еще при первой встрече, произвел на Грега Гэннона свое обычное магическое действие.
– Я здесь, – откликнулся он.
– Прячешься в этом огромном кожаном кресле, – игривым голосом произнесла его жена. – Ты ведь не пытаешься спрятаться от меня?
Грег Гэннон почувствовал, как ее руки обнимают его сзади за шею. До его обоняния донесся изысканный аромат дорогих духов, которыми всегда пользовалась Памела. Даже не видя, он представлял себе ее во всем блеске красоты. Люди не так уж редко принимали ее за Кэтрин Зету-Джонс.
Огромным усилием воли он отогнал от себя демонов, нашептывающих, что ему не разрешить финансовых проблем и что, подобно многим другим, ему уготована тюрьма на долгие годы. Потянувшись вверх, он накрыл ладонями руки Памелы.
– Прятаться от тебя? Ни за что. Пэм, ты ведь любишь меня, правда?
– Глупый, глупый вопрос.
– Что бы ни случилось, ты не оставишь меня, верно?
Памела Гэннон рассмеялась тихим дразнящим смехом.
– Зачем мне оставлять самого щедрого мужчину на всем белом свете?
24
В среду в шесть часов вечера Кристина Джонсон позвонила матери.
– Мама, не знаю, что делать. Миз Картер вчера вечером не пришла домой, а сейчас не отвечает по сотовому. Я здесь одна с ребенком.
– Господи, с ума можно сойти. Сегодня у тебя выходной. Кем эта женщина себя вообразила?
– На прошлой неделе ее одну ночь не было дома, но утром она пришла. Она еще ни разу так долго не отвечала на звонки. И я беспокоюсь за Салли. Она немного кашляет.
Кристина взглянула на Салли, которая спокойно сидела на ковре с куклой на коленях.
– Ты не пускаешь к ней собаку?
– Пытаюсь, но Салли обожает собаку, и собака ее любит. Лабрадоры линяют, а врач предупредила ее мать, что у Салли аллергия на животных.
– Рене Картер не надо было заводить собаку, если она знает, что это повредит ее ребенку. Она та еще мамаша, скажу тебе.
Усталая Кристина представила себе, как ее мать распаляется и сейчас начнет говорить о том, какая это тяжелая работа – быть няней и что ей следует закончить курсы по уходу за детьми. Тогда она не будет во власти одной из этих испорченных богачек, которые заводят ребенка только для того, чтобы время от времени брать его в Центральный парк и фотографироваться вместе с ним для шестой страницы «Нью-Йорк пост».