Тень уходит последней
Шрифт:
– В какой?
– Да, в психбольнице: повеситься хотела. В какого-то сыночка партийного влюбилась, а тому сказали, что она уже нечиста, малыш у нее есть. Ну, а тот взял и дружкам об этом сказал, ее и пустили по кругу.
– Да-а, одна Ваша история не легче второй, - сплюнул Синцов.- Как бывает грязен этот мир!
– Вот, и я говорю, он с сынком меня убить хочет.
– А у него тоже, говорили, сын был от первой жены?
– посмотрел на Киреева Николай.
– Был, был, разными делами скверными занимался, даже колдовством. А потом что-то у них с Сергеем Петровичем
– Это точно?
– Николай посмотрел на Киреева.
– Так, как Столяр мне сказал, так и я тебе сказал. Еще кто-то моей жинке об этом говорил. Раньше это дело было. Так, подумал тогда, что сплетни это.
– А Максим Максимович вам не говорил, откуда ему это известно стало?
– Столяру то? А у него и его жены своих знакомых много. Вот, и узнали что-то от них, а я от своих знакомых.
– Да, да, - согласился Синцов.
– Александр Васильевич, ложитесь, кажется, они в нас целятся из карабина, - и, сползая на землю, Синцов прикрыл свою голову руками.
– Опять вычислил, гнида!
– со злостью в голосе прошептал Киреев.
– И стрелял в вас?
– Мы со Столяром первые, - сказал Киреев.
– Вот, осиное гнездо! Ползите за мной, а то мало ли что, - Киреев пополз в сторону плотного кустарника, раскинувшегося на небольшой возвышенности.
– Еще не хватало раньше времени своего помирать.
"Мне тоже", - согласился с Киреевым про себя Николай.
Щелчка пули о кедровую ветку он не расслышал, но когда она толстая и большая упала перед ним, понял, что она была сбита именно пулей, а не медведем, которого и не было на дереве.
Когда оказались в массиве леса, прибавили шагу.
На что обратил внимание Николай, Киреев по быстрой ходьбе снова не напоминал того старикашку, лежавшего в больнице. У него руки постоянно тряслись, говорил с придыхом, словно легкие уже не готовы были работать в полную силу, как и сердце.
– А вы, Александр Васильевич, зачем приехали то, на дачу?
– Так..., - Киреев остановился, - так. Ну, нужно было. Ну, как вам сказать. В газете написали, что... Нет, не в газете, позавчера в магазине был, и там женщина рассказывала своей подруге, что на нашем кооперативе позавчера, ну, теперь уже позавчера получается, должны столбы с проводами менять. И она среди других номер моего дома назвала.
– А вы у нее переспросили про это, уточнили?
– Да, да, - о чем-то задумался Киреев.
– Ой, как она похожа на ту, что ко мне в больницу приходила. Точно, точно, Николай Иванович, так, это ж та самая женщина была, как я не распознал. Мне после нее тогда так плохо стало.
– А это, случайно, не Вертилова дочка?
– А я ее и не знаю, - посмотрел на Николая Киреев.
– Так меняли вам столб?
– Бумажка к забору была приклеена, чтобы сегодня с шести утра до двенадцати дня я был дома. Ой, так мы уже и не успеем вовсе, - взглянув на часы, запричитал Александр Васильевич.
– Пойдемте,
От дома Киреева ничего не осталось, весь сгорел. Соседка, живущая дома через три от него, увидев Александра Васильевича, перекрестилась:
– Ой, а мы думали, и вы там сгорели совсем. Муж вышел покурить в половине пятого утра, Ваш дом горел. И людей то нет, все в город поразъехались. А пожарку, так и не удалось вызвать, "мегафон" с перебоями работает, а тут вообще что-то с ним случилось. Полицейские приезжали с пожарниками, осмотрели все и уехали.
– А вы им рассказали про меня?
– Да, мы туда и близко не подходили. Мы ж завтра тоже в город переезжаем.
– Ну, и хорошо.
– А вы, Александр Васильевич, газовый баллон оставили включенный, чи што? Как рвануло там что-то.
– Извините, - и Киреев, посмотрев на Синцова, прошептал, - поехали, скорее поехали отсюда. До свидания, Анна Георгиевна. До лета.
– Это, правда, про баллон газовый?
– поинтересовался Синцов, разворачивая машину.
– Скорее всего, что-то подкинули мне, может, канистру с бензином, может, тот же газовый баллон с пропаном. Я ничего здесь не оставлял, все у меня в подполе хранится.
– А подпол где находится?
– А у будки собачьей. Метрах в десяти от дома. И все укутано в целлофане. И чтобы туда залезть, нужно замок отрыть. А, вот, когда с вами утром уходил из дома, будильник оставил у окна, а он на диодах, такими зелеными огоньками горит. Вот, и подумали, что я дома. Да, и свет оставил в прихожей, ночник из этого, фосфора, что ли.
– Это, получается, мы на час раньше с вами выехали из этого дома.
– В четыре утра мы с вами, Николай Иванович, выехали. Вот, значит, чувствовало мое сердце, что сегодня что-то произойдет. Не от диодов же пожар произошел. Да, и за свет я уже полтора месяца, как не плачу, отключили его мне, чтобы аварии и пожара не было. Я же зимой в городе живу.
Выехав на трассу, Николай, набрав скорость до ста километров в час, правую руку положил на рычаг переключения передач и наблюдал за дорогой.
– А вы говорите, что я им не нужен. Только прошу вас, Николай Иванович, вы меня отвезите в поселок Звягино.
– Домой боитесь ехать?
– Пока, да. У брата остановлюсь на недельку, а там посмотрим, что делать дальше.
– И все-таки вы думаете, что это дело рук Вертилова?
– Он теперь точно знает, что я не сгорел в том дачном домике.
– Когда нас у болота видел?
– Боюсь, что да. Вот, оса. Хуже даже, шершень сумасшедший, - Александр Васильевич трясущейся рукой вытащил из пластмассовой коробочки маленькую таблетку нитроглицерина и положил ее в рот.
– Может, он даже видел то, что я с вами уезжал.
– В таком случае он не хочет вас убивать, а гонит вас отсюда.
– Да кто он такой. Нет, нет, теперь я точно к Кораблеву пойду...
"Снова в старика превратился, - наблюдая искоса за трясущимися руками и лицом Киреева, подумал Синцов.
– Нет, этого дела так оставлять нельзя. Нужно Дятлову обо всем рассказать, а то еще мало ли что захочет натворить этот старикан".