Тень Уробороса.Фарс
Шрифт:
— Да, жаль… Конечно, госпожа Россельбабель, дело, которым я занимаюсь сейчас, не столь ужасно, как то… но… вы понимаете? На катере известной туристической компании у жены солидного посла похищают свадебный подарок…
Задумавшаяся Дора рассеянно покивала.
— Как вас зовут, офицер?
— Фаина.
— Вы будете кофе, Фаина?
— О, благодарю! Но я — только что…
— Ничего. У вас впереди еще бессонная ночь. Да и чувствуете вы себя неважно.
— Что, так заметно?
— Конечно. Вы бледны. Девочки, напоите Фаину хорошим кофе.
«Валькирии»
— Благодарю, госпожа Россельбабель. Так вот. Понимаете, я тоже заинтересована в том, чтобы шкатулка нашлась как можно быстрее. В прошлом мы с Сэндэл Мерле были дружны…
— Несомненно понимаю! Знаете, я постараюсь восстановить в памяти все события сегодняшнего утра… Я уже немолода, чтобы запоминать все…
И старушка ударилась в мемуары. Паллада допила кофе, ища достойный предлог откланяться как можно быстрее. В данный момент ее нисколько не интересовали подруги боевой молодости Доры Россельбабель, и обойти ей нужно было еще многих и многих. А чувствовала себя она действительно неважнецки: слабость, раздражение, да ко всему прочему и тянущая боль внизу живота…
Когда Фанни откланялась, кот увязался за нею и проводил до дверей.
— Вы покорили сердце Фараона! — заметила миллиардерша. — Заходите к нам еще.
Фанни слегка поклонилась и ступила за разъехавшиеся двери.
Одна из «валькирий» следила за нею до самого лифта, и когда тот раскрыл зеркальную пасть, уже хотела отступить в номер. Однако на площадке под ногами Паллады лежало нечто, заставившее удивиться и Фанни, и ее.
В лифте находилась раскрытая шкатулка.
Полина Буш-Яновская. «Лирические» наблюдения вне рапорта.
В присутствии Сэндэл и командира катера мы извлекли шкатулку из лифта. Одна из охранниц госпожи Россельбабель дала свидетельские показания, Фанни же задумчиво покусывала губы.
— Что такое? — шепнула я ей по дороге в каюту для дознаний.
— Мне кажется, это была попытка подставы, — поделилась сомнениями подруга. — Если бы телохранительница не выглянула и не увидела шкатулку одновременно со мной, косвенные улики были бы против меня.
Сначала я хотела отмести это предположение как абсурдное, но потом вспомнила гречанкин рассказ о том, что произошло с нею в Нью-Йорке. Статью об атомии и детройтском инкубаторе считать иначе, нежели «подставой», было невозможно. И это уже не мания преследования. Кто-то основательно взялся за нее. Но…
Сэндэл заметно волновалась.
В специальных, обитых розовым бархатом углублениях шкатулки сверкало золотое и синее пламя. Я стала вынимать украшения по одному: колье, серьги, кольцо — и требовать подтверждения, что это те самые «бранзулетки». Всякий раз выжидательно замирая, словно боясь подвоха, Сэндэл кивала. Лицо «синта»-командира выглядело бесстрастным. Он был настроен только на одно — как можно скорее уладить формальности и отчитаться перед начальством.
— Минуточку! —
Писательница снова насторожилась. Паллада повертела ларец так и эдак. Обычная большая пластиковая шкатулка для украшений — что она хочет найти еще? Ого! Надо же, как я сразу не обратила внимания?! Вместилище было чересчур мелким по сравнению с наружней толщиной коробки.
— Позволишь? — и, не дожидаясь разрешения Сэндэл, гречанка перевернула шкатулку.
Бархатная вставка вывалилась.
— Что ты делаешь?! — отчаянно взвизгнув, жена дипломата дернулась к столу.
— Не трогай, я психическая! — Фанни преградила ей путь рукой, и Сэндэл наверняка показалось, что эта рука сделана из прочного металла. Мне тоже так казалось, и я знала, отчего это, а Сиди — нет.
В шкатулке было второе дно. И этот секретный отсек пустовал. Короткого взгляда на лицо Сэндэл нам хватило. В мимике писательницы быстрым хороводом сменились ужас, разочарование и облегчение.
— У вас есть претензии, госпожа Мерле? — спросила Коваль, до этого момента молчавшая.
— А? — та подняла глаза на нее, перевела взгляд на Фанни, сообразила, о чем идет речь, и покачала головой: — Нет, все в порядке. Все в полном порядке…
В голосе ее звучал фатализм проигравшего.
— У вас есть какие-либо нарекания, претензии к компании «Шексп-Айр» или ее охранной системе? — вступил в беседу командир корабля.
— Нет, — окончательно сдалась Сэндэл.
— Ввиду сохранности всех вещей прошу считать дело закрытым, — итог подвела я. — Сэндэл, забирай шкатулку. Все свободны.
Андроид-командир с облегчением вздохнул. Лейтенант Коваль улыбнулась своей щербатой улыбкой. Жена посла понуро пошла к дверям.
— Стойте! — воскликнул «синт». — Тревога в машинном отделении.
Мы с Фанни, не сговариваясь, закатили глаза и тихо выругались. Что еще готовит нам эта шебутная ночь?
С браслета гречанки послышался сигнал вызова. Она включила ретранслятор, не теряя времени на линзу, поэтому проекция развернулась перед нами в открытую. Я узнала Дору Россельбабель. А шикарная у нее каюта!
— Госпожа Паллада! Я прикинула кое-что. Когда прошлым утром мы с девочками покинули 14 отсек, из вспомогательного крыла вышел «синт»… Из обслуги… Портье, или как их здесь называют? Похоже, он направлялся именно в каюту, из которой что-то там похитили. Если вы допускаете мысль, что биоробот может быть сопричастен, то…
— Благодарю вас, госпожа Россельбабель!
Миллиардерша дружески улыбнулась. И чем Фанни успела ее пронять?
А ведь Россельбабель права: когда гречанка летела разбираться со своими женскими неприятностями, нам навстречу шел «синт» в красно-синей форме обслуги катера. Фанни с ним столкнулась. Как я могла это забыть? Наверное, это оттого, что «синтетику» мы воспринимаем как часть интерьера… Непростительное упущение для сыскарей…
— «Синт» не может быть сопричастен! — запротестовал командир корабля, когда голограмма погасла, а мы уже неслись по коридору.