Тень Ворона
Шрифт:
Он почти отвернулся от двух хорошо нарисованных карт, намереваясь приступить к изучению третьей, менее четкой, но более детальной, когда Память произнесла:
– Пойдем.
Форан поднял взгляд и увидел, что она его ждет. Ему понадобилось только мгновение, чтобы точно вспомнить, о чем он просил.
– Ты знаешь кого-то, кто может помочь? Она не ответила.
Форан пристально посмотрел на нее, размышляя. Если кто-нибудь его увидит… Он бросил взгляд на манускрипты и разбросанные топографические карты. Собрал то, что ему может
Глава 9
Вскоре после того, как ушла Мирцерия, пришли они.
Таер положил лютню и встал, когда открылась дверь и вошли пять человек в таких же черных мантиях, как Теллеридж. Капюшоны скрывали их лица. Они стали так, как будто у каждого было свое определенное место. У Таера возникло странное ощущение, что они его даже не видели.
Они взяли его в круг. Один за другим запели, возник низкий монотонный звук. Слова песни не принадлежали ни к одному из языков, которые Таер когда-либо слышал. Он понимал, что это магический ритуал, но был не в состоянии их остановить из-за приказа Теллериджа.
Как один, они подняли руки вверх и стали хлопать в ладоши…
Когда Таер пришел в себя, оказалось, что он весь в поту обнаженный лежит на полу. Он помнил только боль, отчего подступила тошнота и какофония болезненных покалываний по всему телу. Он сел, яростно пытаясь восстановить в памяти, что же произошло после того, как колдуны стали хлопать в ладоши… Но мысль отдалась лишь звоном в ушах.
Они забрали его способность все помнить? Даже в этой ситуации, когда он напрягал память, но воспоминания ускользали, он знал, что в его теле все равно остался какой-то интуитивный след. Над ним было совершено насилие. Нет, физически его никто не трогал, но ощущение было близкое к осквернению.
Он сел прямо и насторожился, как волк, почуявший запах зайца. Он пытался припомнить того… кто приказал ему… вспомнил Теллериджа, который сказал, что он не узнает, что произошло!
Сова обладает очень хорошей памятью.
Таер взвыл от ярости. Ненависть была чуждой ему эмоцией. Он много лет сражался против врага, которого он должен был ненавидеть, но никогда не мог найти в своем сердце ничего, кроме беспощадного стремления упорно добиваться своей цели. Фахларн не был отвратительным, всего лишь излишне амбициозным. Он видел людей, которые делали ужасные вещи из-за своей глупости или невежества, в припадке ярости, но никогда раньше он не встречался с настоящим злом.
Теперь он был запачкан этим злом.
Пошатываясь, он встал на ноги и огляделся в поисках одежды. В одежде он чувствует себя менее уязвимым. Они забрали его воспоминания и его магию, но наверняка должны были оставить одежду.
Беглый осмотр комнаты показал, что у него есть туника и брюки, хотя и не его собственные. Более свободные, чем он обычно носил, и темнее по цвету: они принесли одежды Вечного Странника для своего любимого домашнего животного. Тем не менее он очень быстро надел все на себя.
Инстинктивно он искал что-нибудь, чем можно было бы смыть с себя грязь, но в комнате воды не было. Он искренне сожалел, но знал, что даже если бы его оставили в ванной комнате, вода бы ему не помогла. Грязь, которая к нему пристала, просто так не смыть.
Его взгляд упал на лютню.
Неважно, насколько хорош инструмент, лютню всегда надо настраивать. Он сел рядом и занялся делом.
На этом инструменте было восемь курсоров, на каждом курсоре – по две струны, кроме тех, что создают самые высокие звуки. Как только он занялся хорошо знакомым рутинным делом, в его желудке поднялось дрожащее ощущение страха.
Он подкрутил колки слегка, потому, что если лопнет хоть одна струна, запасных здесь нет. Когда у лютни окреп звук, он обратил внимание, что тот, кто раньше настраивал лад, обладал таким же хорошим слухом, как и он. Наверняка тот человек тоже был Бардом.
Наконец ему удалось наиграть нужный мотив: его сочинил дед, прославляя наступающую весну. Он закрыл глаза и погрузился в мелодию. Музыка его заполнила так, что все плохое оказалось где-то далеко. Он сделал глубокий вдох, и его легкие наполнились ароматом сирени.
Магическое волшебство.
Он открыл глаза, перестал играть и сделал еще один вдох. Запах увял, но легкий аромат цветов еще оставался. На глаза накатились слезы, и он дважды чихнул: он всегда чихал от запаха сирени.
«Наверное, – подумал он, – они знают о магии Вечных Странников не так много, как думают».
За дверью послышался какой-то шорох, как будто кто-то никак не мог вставить ключ.
– Провались ты, – раздался юный голос. – Да что же это такое! Этот ключ должен открывать любую дверь во дворце. Стоп! Бокс надзирателя!
Потом раздалось опять какое-то шуршание, громкий звон ключей. Дверь клетки заскрипела и открылась.
– Эй, есть тут кто? – из-за двери показалось довольно пухлое юношеское лицо.
– Есть, – спокойно ответил Таер, хотя внутри его тело сжалось в пружину и готово было действовать.
– Послушайте, надеюсь, я вас не разбудил или… у вас еще горит свет, и я подумал… – молодой человек запнулся.
– Входите, – радушно пригласил Таер. А про себя подумал: «Ключи! Этот мальчик не…»
Вдруг он вскочил на ноги.
– Что это? Что это за семь огненных шаров?
Парень посмотрел через плечо. В темноте за ним плыла расплывчатая фигура.
– Вы ее видите? – спросил он. Его голос звучал несчастно. – Большинство людей не видят. Это… ах… оно называет себя Памятью. Наверное, так и есть. Я сам не совсем понял. Обычно оно не задерживается, как сейчас.
Так как фигура вплыла в клетку, Таер отступил, ошеломленный увиденным. Он сел на свою кровать и постарался выглядеть умиротворенно.
– Прошу прощения, – принес извинения парень.