Тень Ворона
Шрифт:
Он приблизился к колдуну с вороном и прислонил палец к лезвию, потом дотронулся до ворона.
– Кровью, – ответил колдун-Ворон.
Теллеридж повторил процедуру со всеми по очереди. По окончании занял свое прежнее место справа от колдуна с Вороном.
Таер знал, что церемония была бессмыслицей, поскольку магия закончилась. Единственное магическое, что здесь происходило, это заклинание, которое заставило его неподвижно застыть. Но Таер мог читать настроение присутствующих. Возбуждение заполнило комнату как крепкое вино.
– Хищники, Воробышки,
Когда крики и улюлюканье прекратились, Теллеридж поднял руку, щелкнул пальцами, и в его руке появилась лютня.
– Сыграй нам, Бард, – приказал Теллеридж. – И мы вознаградим тебя правами гостя.
Таер сразу же смог пошевелиться.
Он быстро взвесил все возможные варианты и выбрал самый подходящий. Затем подошел к мастеру с Совой и взял из его рук лютню. Чудесный инструмент, на первый взгляд… но когда он сыграл несколько нот, покачал головой.
– Мирцерия, дорогуша, – произнес он таким голосом, чтобы она услышала его в темноте, скрывающей дальние ряды зрителей. – Сгоняй в мою комнату и принеси лютню, пожалуйста. Твои мастера дали мне барахло.
Таер знал, что проблема с торжественными церемониями и молодыми людьми состояла в том, что нарушить торжественность было почти неодолимо. Его неформальная просьба встретила спонтанно такой гул одобрения, каким даже Теллериджа не встречали. Он легко переключил внимание толпы с колдуна и таким образом умалил в умах присутствующих эффект ранее совершенной церемонии.
Он бы не стал просить, если бы его камера была далеко. Чтобы принести оттуда лютню понадобилось лишь мгновение… а это не настолько долго, чтобы зрители забеспокоились.
– Бард! – крикнул молодой человек. – Я думал, что Сова может играть на любом инструменте.
Таер согласно кивнул.
– Я это тоже слышал. Но никто никогда не говорил, что они будут играть на любом инструменте только потому, что могут.
Не Мирцерия, а один из Воробышков сбегал и принес лютню из камеры Таера. Таер взял потрепанный инструмент и сел на край сцены, свесив одну ногу вниз. Он держал ее в руках всего одну ночь, но лютня была как старый друг, когда он перебирал струны и настраивал тон.
– Итак… Что исполнить? – он так быстро сыграл гаммы, что невозможно было уловить ни ноты. – Нет, – покачал головой. – Никому, кроме музыканта, это не понравится. – Он снова подкрутил колок, чтобы струна воспроизводила определенный тон. Подумалось, что надо бы поставить новую струну.
– Военные марши на лютне звучат глупо, – пояснил он, и сделал проигрыш знакомой мелодии, и несколько человек стали в такт кивать головой, – по крайней мере, они глупо звучат без барабана.
– Сыграй «Падение Черного», – выкрикнул кто-то из толпы.
Таер покачал головой. Прошло слишком мало времени, чтобы снова повторять эту историю.
– Нет, ее знает каждый. А как насчет любовной баллады? – Он ударил по струнам и рассмеялся от рева зрителей. – Замечательно, – произнес он. – Попробую сыграть эту. – И он начал песню, которую собирался спеть с самого начала.
Это была озорная история о разбойнике, который однажды украл одежду богача, его убил, а себя выдал за аристократа. Таер мысленно усмехнулся, когда увидел, что молодая аудитория наслаждается двойным смыслом слов так же, как и солдаты, с которыми он когда-то воевал плечом к плечу.
Лютня при всей своей ветхости была, бесспорно, самым лучшим инструментом, на котором он когда-либо играл. Отзывчивая, с чистым тоном, она пела, дополняя его голос и придавая правильные акценты словам.
Он перешел к третьему стиху, толпа молчала, заглушив смех, чтобы не пропустить ни слова. Даже с таким замечательным инструментом было тяжело войти в контакт, который ему нужен, с такой массой людей. С одобрением они хором присоединились к припеву, и от звука завибрировала вся сцена.
Окончание песни было триумфальным. Он ощутил, что колдуны направились к нему, но он решил закончить представление без них.
– А теперь, – он умышленно усмехнулся. – Приглашаю присоединиться ко мне на званный обед и выпить пару-тройку… а я сделаю все от меня зависящее, чтобы как следует вас угостить и развлечь, – и с лютней в руке он спрыгнул с подмостков: подальше от колдунов. Он повел шумную орду совершить набег на бар в дальнем конце комнаты.
Глава 10
Уже почти стемнело, когда Джес вернулся домой.
Гура приветствовала его с крыльца, и Джес потрепал ее по жесткой шерсти. Сегодня была потребность в Защитнике. Джес устал, у него болела голова. Он старался не замечать, что что-то не так, потому что не знал, сможет ли на этот раз удержать под контролем в себе Защитника.
Когда Гура залаяла, Ринни не вышла.
Защитник также знал, что он устал и собирался подождать, пока они его узнают. Поэтому сзади лачуги уже шел Джес. Он увидел, что Ринни потратила совсем мало времени на работу и очень быстро отложила в сторону инструменты, где они и лежали.
Неужели Ринни потеряла терпение и отправилась за мамой и Лером? Сомнительно, особенно потому, что она оставила Гуру здесь. Он проследовал по следам мамы и Лера к лесу, но не смог увидеть ничего, что бы указывало, что Ринни здесь сегодня проходила. Земля вокруг их лачуги была слишком утоптана, чтобы он мог пойти по следу.
С неохотой он уступил в своем теле место Защитнику.
«Чтобы посмотреть новый храм, необязательно было там так долго торчать», – несчастно подумал Защитник. Просто он никогда раньше не видел ничего подобного: по Редерну из церкви расползалось зловоние. Он беспокоился о Хенне; лесной царь назначил его быть ответственным за ее безопасность. А что касалось храма, то там о безопасности не могло быть и речи. Связавшие ее геас не позволяли ее остановить: она вошла внутрь церкви. Но он сразу не ушел, остался там и долго недовольно мучился, пока Джес внутри него не убедил, что мама определит, что потом делать.